Она делает паузу, слава богу, затем оглядывает комнату и бормочет:
— А-а теперь посмотри, что я наделала.
Я просовываю пальцы в ящик Эмми, поглаживая мягкие пряди ее волос и потирая их между шершавыми подушечками своих пальцев. Она не перестает раскачиваться. Поет. Дрожит.
София.
Эмми.
Кем бы она ни была.
Где-то по пути она так глубоко вплелась в мои вены, что я, блядь, и выдохнуть не могу без того, чтобы она не вдохнула в меня жизнь. Когда она впервые появилась, я хотел проникнуть под ее кожу. Я хотел посмотреть, смогу ли я сломать ее, даже не прикасаясь к ней.
Но, черт возьми.
Я понятия не имел, что уже сломал ее.
— Не может быть страсти намного большей, чем эта — это поднимается во мне, заставляет мое сердце болеть.
пока мои глаза не наполнятся слезами, пока мои ресницы не потемнеют.
— Сеговия Амиль
— И таким образом, — голос Райфа вгрызается в мои барабанные перепонки, — отродье этой сучки становится…
Я не понимаю, что двигаюсь, пока мой кулак не соприкасается с его грудной клеткой. Он переворачивается, втягивая воздух, затем обнимает меня за спину. Обхватив рукой его шею, я душу его и толкаю назад, когда появляется фигура Гриффа и удар приходится по моему правому боку. Боль пронзает меня, но я не ослабляю хватку.
Грифф целится мне в шею, но Райф шипит:
— Нет. Позволь ему, — и Грифф останавливается на середине замаха.
Я прищуриваюсь, ослабляя хватку. Какого хрена он на самом деле затевает со всем этим дерьмом?
Губы Райфа кривятся, и он бросает косой взгляд в сторону колонны рядом с нами.
— Ты даже не попытался разглядеть, кто это.
Стиснув зубы, я бросаю взгляд на мужчину без сознания. Я разглядываю его строгий костюм, уложенные гелем волосы с пробором на одну сторону.
Мерфи.
Удовлетворенный выдох срывается с моих губ. Отпуская Райфа, я подхожу к мужчине и приподнимаю его подбородок. Энергия струится сквозь пальцы от простого прикосновения. Черт, это возбуждает, быть с ним так близко после всех этих чертовых лет. Мужчина, который всегда был загадкой. Призрак, прячущийся за своим богатством и руководящий всем, что делала Катерина, с безопасного расстояния.
Он считает себя богом, эгоистом, что изначально и олицетворяло имя Миша. Возможно, он какое-то время играл такую роль, но его тело такое же хрупкое, как у любого из нас, а душа чернее самых глубоких ям Ада. Он заслуживает того, чтобы сгнить всеми способами, которых избежала Катерина.
На мгновение я позволяю себе закрыть глаза и вдохнуть его аромат.
— Это верно, — мурлычет Райф, его голос становится ближе. — Ты можешь прикончить его прямо сейчас.
Мои глаза резко открываются. Когда я отстраняюсь, отходя от Мерфи, болезненный укол напоминает мне, что я иду против своих инстинктов.
— Что случилось с твоим тщательно разработанным планом?
Я обвожу взглядом помещение, отмечая отсутствие экранов.
— Феликс еще ничего не сообщил средствам массовой информации. И не так давно ты рисковал всем, чтобы собственноручно убить Мерфи.
Отступая в сторону, я указываю на обмякшее тело.
— Теперь это твой гребаный шанс.
Мы оба хотим отомстить; это возможность, которую мы упустили с Катериной. Почему он не использует свою?
Райф бросает взгляд на ящики, затем снова на меня.
— Планы меняются. Это утро было… озаряющим для меня. Как ты знаешь, я не всегда эгоистичен, Лукас. Я принес тебе подарок. На самом деле, два. Шанс покончить с родословной Миши и Катерины — лично.
Он делает шаг ко мне, опустив подбородок.
— Итак, ты видишь, я выбираю наше братство вместо своих собственных желаний. Ты сделаешь то же самое?
Я вынужденно смотрю на Мерфи. Пальцы дергаются от желания схватить нож. Мерфи мой. Но и Эмми тоже. И странное колющее ощущение в груди, когда я вижу ее в этом ящике, чертовски болезненно.
— Дай мне ключ.
— Ключ? Какой ключ?
— Гребаный ключ, Райф. Отдай его мне, пока я не перерезал твою чертову глотку.
Ухмылка приподнимает его губы.
— Ключа нет. Разве ты не помнишь, как эффективно я их прячу?