— Первое правило моего секретаря: всегда слушай с первого раза.
Он протягивает руку, чтобы повозиться с чем-то на люстре.
— А, вот и оно.
Твердый металл ударяется о стеклянный стол в тот самый момент, когда я встаю. Я вожусь с застежкой на спине платья, когда понимаю, что это за предмет.
Цепь. Одним концом она соединена с люстрой. Внизу есть два наручника.
Платье падает на пол, колени трясутся.
Райф спрыгивает со стула и задвигает его обратно. Он кивает в сторону лифчика, затем смотрит на свои часы скучающим взглядом.
— Быстрее, прелесть. Мне нужно кое-где быть
Мой голос звучит тихо, когда я говорю:
— Конечно.
Я никогда не стеснялась быть обнаженной перед мужчиной. Но когда он оказывается тем же мужчиной, который фантазировал о том, чтобы сжечь меня прошлой ночью, и теперь ждет, чтобы заковать меня в цепи, нервы обвиваются вокруг костей и сжимаются.
Я позволяю лифчику упасть рядом с платьем, затем снимаю стринги, которые были так любезно предоставлены самими братьями Мэтьюзз.
— Ммм, действительно, прелестно, — оценивает Райф, обводя взглядом мое обнаженное тело сверху донизу.
Как только я наклоняюсь, чтобы снять свои черные туфли на высоких каблуках, он прерывает движение резким щелчком.
— Оставь их.
Он достает черную скатерть из шкафа в правом углу комнаты, кладет ее на стеклянную столешницу, затем похлопывает по материалу.
— Залазь.
Мои губы сжимаются в тонкую линию, но я быстро расслабляю их.
— Да… Хозяин.
Я заползаю на стол, колени скользят по гладкой скатерти, и жду следующей команды.
— Встань и разведи руки в стороны.
Я делаю, как велено. Мое тело напрягается, когда он застегивает холодные, тяжелые наручники на каждом из запястий, потирая кожу, которая все еще саднит с прошлой ночи. Он дергает за цепочку, пока мои руки не вытягиваются над головой, конечности прямые, как палки, и мой пульс учащается, дыхание становится поверхностным.
Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на дыхании.
— Видишь ли… — Райф проводит пальцем по моей лодыжке, его голос мягкий. — Прошлой ночью я не мог не заметить твоего отвращения к ограничениям.
Его холодный нос касается моей ноги, и он делает долгий вдох.
— Знаешь, я чувствую этот запах. Твой страх. Я должен сказать, — его пальцы поднимаются на сантиметр выше, вверх по бедру, и мои глаза распахиваются, когда он поглаживает киску, — это вызывает привыкание.
Он трет мой вход двумя сухими пальцами, и я напрягаюсь в ожидании. Но когда он толкает их в меня, боли нет. Это плавное скольжение, и я знаю, что должна поблагодарить за это его брата. Он вытаскивает свои влажные пальцы и засовывает их в рот.
— Ммм, да, как я и надеялся, — мурлычет он. — Я тоже чувствую это на вкус.
С неохотным стоном он отходит и бредет обратно к шкафу. Он стоит ко мне спиной, пока перебирает предметы, затем возвращается к столу и расставляет шесть свечей у моих ног. Они высокие и белые, образуют идеальный маленький круг. На самом деле такой маленький, что если бы я сдвинула ноги на сантиметр или два, то могла бы сбить их со стола. Он достает зажигалку из кармана и не торопясь зажигает каждую свечу, одну за другой.
— Эта скатерть сделана из одной из самых легковоспламеняющихся тканей, которые только существуют. Ты знала об этом? — спрашивает он, его брови поднимаются, как будто этот факт производит на него впечатление. — Вискоза. Она сжимается, когда загорается, и прилипает к человеческой коже.
Когда все свечи зажжены, он отступает и наклоняет голову, любуясь зрелищем.
Языки пламени дразнят мои лодыжки, прилив тепла покусывает кожу с каждым всполохом. Горло сжимается, когда я сглатываю, а на лбу выступает легкая испарина. Напряжение от того, что я стою неподвижно, как кукла, на десяти сантиметровых каблуках, уже давит тяжелым грузом на колени и ступни.
В глазах Райфа пляшет восхищение.
— На самом деле это довольно опасно. Один неверный шаг и… что ж, я советую тебе быть очень, очень осторожной.
Он ухмыляется и достает из кармана гладкий черный телефон. Он держит его передо мной, наклоняя. Я слышу отчетливый щелчок.
— Я действительно хотел бы остаться и посмотреть, но этим придется заняться, когда вернусь.
Он поворачивается к выходу, и мой желудок переворачивается.
— Ч-куда ты идешь? Ты оставляешь меня здесь?
Он продолжает удаляться, бросив через плечо:
— Второе правило моего секретаря: никогда не задавай мне вопросов.
Только когда он уже переступает порог, он останавливается и добавляет: