Достав из холодильника бутылку «Гжелки», я прополоскала водкой рот, позволив скромной дозе достигнуть желудка, граммов восемьсот вылила в раковину. «Видел бы Гуля, проклял бы женский род», — мелькало в голове под жалобное бульканье водки.
С банкой маринованных шампиньонов пришлось поступить еще хуже — антураж «девушка в запое» требовал. Раздавив на полу пару шляпок, одну наколола на вилку и оставила киснуть в банке, остальное, увы, спустила в унитаз. Жевать что-либо соленое не было ни сил, ни желания.
Что делать с недостоверно аккуратными блестящими огурцами и нарезками, не знала абсолютно. Фуршет получался на загляденье свежим.
Голову ломала секунд тридцать.
Но, как известно, изобретальность российских домохозяек приводит в бешенство западных производителей бытовой техники. Можно ли объяснить русской даме, что для стирки деликатных изделий следует покупать навороченную стиральную машину? Договориться трудно. Дама засовывает кофточку из ангорки в старый чулок, полощет все это в шампуне и получает результат без затрат и особенных усилий. А если шампунь с кондиционером, то шерсть ангорских коз просто дыбом стоит. Блестящая и шелковистая.
А на фига мне утюг с турбопаром? Еще моя бабка утюжила, прыская водой сквозь зубы и губы. Мои не хуже.
О нетрадиционном использовании пылесосов даже поминать неудобно.
И я поступила просто. Налаживать громоздкий допотопный «Тайфун» не стала, взяла фен (правда, «Бош») и прекрасно заветрила и засушила горячим воздухом огрызки огурцов, понадкусанную колбасу и заставила сыр принять позу утлой лодочки. Сверху накрошила «Бородинского» и сама залюбовалась. Бардак — мечта художника. Милости просим, гости дорогие.
После составления натюрморта я прошла в комнату, врубила телевизор погромче (пора девушке просыпаться) и рухнула в постель.
Глава 6
Удивительно, но мне удалось уснуть. И когда в начале одиннадцатого прозвенел дверной звонок, на порог вышла Надя Боткина с лицом опухшим в целом и левой щекой, исполосованной вмявшимися складками наволочки.
За дверью стоял парень в синей спецовке с мотком провода на плече и чемоданчиком в руках.
— Телефонный мастер, — представился парень.
— Ну, — сонно проблеяла я. — И что?
— У вас телефон работает? Я пожала плечами:
— А пес его знает… Я еще вчера его отключила.
— Неполадки на линии, — объяснил «монтер». — Войти позволите?
Я опять пожала плечами и, поправляя расхристанный халатик, пропустила парня в прихожую.
Он воткнул штепсель в розетку, послушал трубку и протянул ее мне:
— Не работает. — Я зевнула. — Будем чинить.
Столь грубой работы от нежно любимых органов я не ожидала. Пришли б по-простому — позвольте, Надежда Николаевна, вам пару микрофонов засандалить. Я б позволила.
А так, стоим тут, притворяемся. Сейчас водички испить попросит…
— Извините, руки помыть можно? — невинно-профессионально поинтересовался «монтер».
Облегчая пареньку работу, я махнула рукой в сторону кухни с натюрмортом, и запасясь бутылкой пива, заперлась в ванной.
Интересно, под каким предлогом он в мою комнату войдет? Или воткнет «жучок» в дверной косяк?
Впрочем, не исключено, что это острый приступ паранойи. Тогда парень настоящий монтер, а я настоящая сумасшедшая.
Возился «мастер» недолго. Когда я вышла из ванной, он протянул листок бумаги и попросил подписать филькину грамоту. Я дунула парню в нос перегаром, залакированным «Бочкаревым», проворковала «с превеликим удовольствием» и поставила замысловатую, даже для себя, закорючку.
Едва за ремонтником захлопнулась дверь, как я бросилась в пляс. Алиса жива!! Я знала! Я верила! Лучшим доказательством этого служит визит «монтера»!
Проверяя свою догадку, я в ритме вальса протанцевала до комнаты Ванны, выглянула в окно… и чуть не села в кадку с фикусом. Ни «Волги», ни какой-либо другой машины на тротуаре не стояло. Не закрывая Ванниной двери, я промчалась к входной и посмотрела в «глазок». Газеты, гвоздики, башмаки на толстой подошве и, главное, филер в них, исчезли.
От растерянности я глотнула пива, вернулась в комнату Ванны и чуть не полила «Бочкаревым» бедный фикус.
Что происходит, господа дорогие?! Алиску поймали?! Да быть того не может!
У Фоминой голова — Дом Советов!
— А вы профессионалы, — прошептала я и заплакала.
Наивные девочки, с кем мы тягаемся?! С машиной, перемоловшей кости миллионов, разрушившей страну и пол-Европы?