— Она может прийти без звонка, ребята, — сказал Солецкий, поднялся из-за стола и дал команду: — Все по домам. Но связь держим.
Расходились ребята, как пограничники в ночной дозор, — с осознанием ответственности за страну. Нетрезвый Вахрушев высылался в наряд вместе с Томой. Думаю, не проспят.
Гоша помог мне убраться и захотел переночевать.
— Не сегодня, Гошенька, — ласково сказала я. — Алиса может прийти к тебе. За деньгами из посылки.
С таким замечанием спорить трудно, Понятовский покрутил на пальце ключи от автомобиля и уехал.
Квартира, полная призраков людей и «жучков», не лучшее место для тревожного ожидания. Я перебирала Алискины вещи, надеясь прикосновением к ним, экстрасенсорно, уловить исчезнувшую подругу. Или хотя бы понять, жива она?
Но бог не дал мне таких талантов. Вещи молчали. Молчал телефон. Никто не посылал сигналов.
…Мобильник ожил поздней ночью. В темноте, сквозь сон с тягучими кошмарами.
Нашарив рядом с подушкой трубку, я включила связь и на хриплое «алло» услышала окутанное треском:
— Это я.
— Алиса! — звонок казался продолжением ночного морока, и я прорвалась криком: — Ты где?!
— Прощай, Боткина, — прошелестела трубка.
— Алиса, все кончено!! — крикнула я.
— Я знаю, — прошептала Алиса, — все умерли… и он умрет…
— Алиса, Алиса! Кто умрет?!
— Прощай, Боткина. — Алиса не реагировала на вопросы. — Я зло. И я должна уйти. Тоже…
— Алиса! Алиса!!
— Прости… если б ты знала, как ему было больно… он так стонал… так корчился… А я устала. Прощай.
— Алиса!!!
— Я умираю…
Голос подруги утих вместе с разрядившимися батарейками ее телефона…
Очнулась я от собственного крика.
— А-а-а-а, — я трясла молчавший телефон и выла: — Где ты?! Где ты?!
Я металась по комнате, запускала руки в распущенные волосы, дергала их, словно заставляя голову думать.
«Где-где-где, — пульсом, в ритме сумасшествия стучало в висках, — где она?!»
— Гоша, — сказала я сама себе и, путаясь в кнопках, набрала знакомый номер. — Она позвонила.
— Когда?
— Только что! И она умирает!!
— От чего? — спокойно спросил Понятовский.
— Не знаю-у-у-у, — завыла я.
— Сейчас приеду, — ответил Игорь и дал отбой.
Пока любимый мчался по ночной Москве, я, перепутав носки, судорожно оделась, выскочила во двор, и только там поняла: ехать-то, собственно говоря, некуда.
«Он тоже умрет», — сказала Алиса.
— Кто? — Я стояла у двери подъезда и разговаривала сама с собой. — Кир? Нет. Он умер давно, и Алиса должна об этом знать… Как? Позвонила мультигномам… И вообще… с пробитым виском не плачут от боли… Тогда кто? Кто, черт побери, должен умереть?! И кому было так больно?! Приехавший Гоша внес предположение:
— Кира пытали при Алисе?
— Зачем? — отмахнулась я.
Мы сидели в темном салоне автомобиля и пытались не поддаться панике.
— Пытали кого-то другого? — спросил Гоша.
— А смысл? Если б Алиса увидела чужие мучения, на почту вместо твоей мамы пришли бы наемники Васина. Так что… истязания отметаем…
— А она точно сказала «ему»? Может быть, она застала мучения своей тети?
— Нет, — после секундного замешательства твердо ответила я. — Она сказала «ему». — И с размаху треснула кулаком о колено. — Ведь не от зубной боли… — и заткнулась. — Гоша… ты наскальную живопись помнишь?
Даже в темноте я увидела, как удивленно блеснули глаза Понятовского.
— Граффити, граффити, — пока он не решил, что Надя чокнулась, быстро поправилась: — Мультик на экране у лифта. Какой там был канал?
— Не помню, — признался Гоша.
— А я не уверена, — пробормотала я. — Едем к Димону. Это по дороге на вашу дачу.
Дала команду и пристегнулась к сиденью ремнями безопасности.
Понятовский рванул с места, как крутой полицейский из штатовского боевика. Визг шин разогнал стаю Капиных котов, и мы вывернули на проспект.
— Есть идея? — переходя на пятую скорость, спросил Понятовский.
— Да. Зачем Алиске рисовать телевизор? В деталях, с указанием канала на экране… Она знала, что Оболенский уже месяц работает на MTV, а я нет… тогда… — вцепившись в ремень, я выкладывала Гоше свои не до конца оформившиеся предположения. — Тогда я еще не знала. Но зацепилась за значок канала. Если сейчас окажется, что я не ошиблась, то Алиса на даче Оболенского. Когда Митрофана увезли с перитонитом и, главное, откуда? Ты знаешь?
Гоша задумался и чуть не врезался в неизвестно откуда вывернувший грузовик.