Из статьи Эрика Голденберга «За пределами»:
«Возникает вопрос: почему незатейливая Игра обрела подобную популярность? Казалось бы, обычная ремесленная поделка: примитивный сюжет, картонные персонажи, скудное операционное поле, сводящее движение игрока к набору элементарных действий. Убогость по сравнению с нынешними громадными игровыми Вселенными. Но, вероятно, в том-то и дело. Современный мир стал слишком сложным для восприятия. Мы тонем в хаосе законов, правил, регламентов, параграфов, предписаний... Они путают и раздражают. Они превращают человека в беспомощную букашку, заплутавшую в джунглях. Он ощущает свою микроскопическую ничтожность. А потому — естественная реакция: социальный пользователь больше не хочет сложности. Он отвергает статус букашки. Он хочет вновь стать человеком, самостоятельно определяющим свой жизненный путь. Он жаждет ясности и простоты...»
Итак, в течении нашей жизни произошёл перелом. Но если поначалу, когда я понял, что Адель им ни за что не отдам, перелом был чисто локальным, внутренним и, главное, — неопределённым: он побуждал к действию, но контур самого действия никак не обозначал, то сейчас он как бы подтолкнул лавину событий, которые начали разворачиваться с калейдоскопической быстротой. Вектор их был направлен вполне однозначно. Иван сформулировал его так: надо идти в Игру.
— Карта — это хорошо, — говорил он, изучая распечатку с флешки. — Карта — это то, что нам требуется. Посмотрите, здесь и ямы-ловушки указаны, и болото, и помечен Призрачный мост, и липкие пятна, имитирующие асфальт, и даже места, где заложены кувшинчики с магией. Магия в дополнение ко всему мне очень бы пригодилась...
— Тебе? — удивился я.
— Да, мне, Алексей Георгиевич, а кому же?
Неожиданно выяснилось, что Иван уже неделю готовится к этому предприятию: по многу раз в день заходит в Игру, сидит в ней часами, изучает топографию, тоже составляет примерную карту, разумеется, не такую подробную, как у Хухрика, прикидывает различные варианты маршрутов. А попутно, стараясь не рисковать, отстреливает всякую мелкую нечисть, накапливая тем самым очки, уже пересёк рубеж в пятьсот долларов, приобрёл «зрение», два армейских ножа, броню, не стесняющую движений, меч вот не догадался купить, думал, не нужен, но ничего, есть доступ к счёту Адели, на меч хватит...
Тут у нас разгорелся ожесточённый спор. Я настаивал, что в Игру следует идти мне: семьдесят два года, терять нечего, к тому же у меня присутствует сильная мотивация — спасти Адель, ты же понимаешь, как это для меня важно!
Иван вежливо, но обоснованно возражал: как раз возраст — главное препятствие. Не та реакция, вы споткнётесь, если не на первом же, то на втором ядозубе, а против маглора у вас вообще шансов нет. Попутно выяснилось, что сам Иван почти три года ходил в секцию фехтования.
— Это ещё зачем?
— Схватки в фехтовальных поединках стремительные, вырабатывается скорость реакции, полезно потом и при физическом контакте, и при огневом.
— Неужто приходилось стрелять?
— Пока нет, слава богу, но зарекаться не следует... Давайте вернёмся к теме. Конечно, меч — не шпага, с которой я в основном имел дело, но базовые навыки те же самые.
А что касается личных мотивов, тут Иван, уткнувшись в распечатку, стараясь не встречаться со мной взглядом, сообщил, что три дня назад ему позвонила Адель (откуда, интересно, узнала номер? Впрочем, думаю, заглянула в мой телефон) и при встрече прямым текстом предложила ему, как он, щадя меня, иносказательно выразился, «близкие контакты третьего рода», если Иван, в свою очередь, поможет ей разобраться с одной хитрой Игрой, которой она увлеклась.
— Слово «Игра» она произносила как будто с заглавной буквы, — заметил Иван.
Причём возникло у него подозрение, что аналогичное предложение Адель делала не только ему.
У меня действительно перехватило дыхание. А Иван, не отрываясь от карты, ощерился, будто намереваясь впиться зубами во враждебную плоть. У него, по-видимому, тоже произошёл перелом. Я видел, какими глазами он смотрел на Адель. Однако Иван с приступом агрессии тут же справился, и голосом, где совершенно отсутствовали эмоции, сообщил, что существует ещё один фактор, который следовало учесть:
— За мной следят.
Я вздрогнул:
— Свои?