Убедившись, что этот кто-то получил корзину, Тигриша поплотнее запахнулась в плащ и пошла обратно. Она смотрела под ноги и поэтому заметила Бранвен только тогда, когда столкнулась с ней за углом. Она испуганно вскрикнула, а Бранвен схватила ее за плечи:
- Что ты здесь делаешь в такой час?
- Гуляю, - сразу же ответила Тигриша.
- А что за корзинку ты отправила в Северную башню? Кто там прячется? Вот скажу матушке...
- Тише! - сестра прижала палец к губам. - Об этом никто не должен знать! Даже матушка...
- Кто там прячется? - настаивала Бранвен. - Говори немедленно!
- Там... там Айфа, - прошептала Тигриша.
- Айфа?! Ты же говорила, она пропала!
- Она появилась месяц назад, и с тех пор прячется. Я ношу ей еду. Я правда-правда не знаю, что с ней произошло, Бранвен! Она попросила помочь - и разве я могла ей отказать?
- Пойдем в мою комнату, поговорим там, - Бранвен взяла сестру под локоть, и Тигриша покорилась.
В спальне Бранвен раздула угли и подкинула несколько самшитовых веточек в жаровню. Было холодно, и сестры забрались в постель, укрывшись вдвоем одним одеялом.
- Итак, вся Эстландия ищет Айфу, а она прячется в Роренброке?
Тигриша шепотом рассказала, что Айфа появилась еще более замученная и оборванная, чем Бранвен, к тому же, она была ранена, но строго-настрого запретила приводить лекаря.
- Теперь ей уже лучше, - заверила Тигриша. - Я приносила травы, какие она говорила. Наверное, Айфа сама вылечилась.
- Я уважаю твою сестринскую верность, - строго сказала Бранвен, - но ты поступила неразумно. Айфа ранена, быть может - больна, а ты оставила ее в Северной башне, в холоде и одну. Как вы туда проникли? Ведь двери заколочены!
- Там стена рухнула, - объяснила Тигриша застенчиво, - через дыру и пролезли. Прошу, не говори матушке, Айфа сказала, что это очень важно - чтобы никто не узнал о ней. Она боится, по-моему, - последние слова Тигриша произнесла шепотом, прижавшись губами к уху Бранвен, хотя подслушать их никто не мог.
Она оперлась ладонью о подушку, и что-то зашелестело под ее рукой.
- Ты читаешь в постели? - Тигриша с удивлением извлекла кусок пергамента, на котором было начертано несколько строк бисерным почерком. - Glaoch air affectionately air... На каком это языке?
- Отдай! - завопила Бранвен, мигом потеряв самообладание, и вырвала пергамент у сестры. - Тебе нельзя этого читать! Это... это...
- Что ты так разволновалась, - Тигриша пожала плечами, - я ничего и не читаю. Ты, главное, не говори маме про Айфу.
- Пока не скажу, - процедила Бранвен сквозь зубы. Она прижимала пергамент к груди, и он жег ей и ладони, и сердце. - Но с вашей стороны было бесчеловечно скрыть от матери, что ее дочь жива.
- Мы потом как-нибудь скажем, - беспечно отозвалась Тигриша. - Тогда я пойду? А то проснется Киарана и устроит мне допрос еще почище тебя!
Едва только шаги сестры затихли в коридоре, Бранвен подбежала к столу, зажгла свечу и поднесла ее к записке, чтобы разглядеть получше. Так и есть. Вот они - заветные пять строк, благодаря которым можно вернуть Эфриэла. Вернуть... Разве не об этом он просил ее перед тем, как исчез? Он сказал: под подушкой. И под подушкой оказалось призывающее заклинание.
Растаявший воск капнул на палец, и Бранвен вскрикнула.
- Что за глупости я думаю! - сказала она, поставила свечу и бросила пергамент на стол, не зная, как поступить - то ли уничтожить его сразу, то ли прочитать заклинание.
Она приводила тысячи доводов, почему не должна поддаваться искушению, взывала к чувству долга и после мучительных сомнений упрятала заклинание в самый нижний ящик комода, туда, где раньше лежала колдовская книга.
Три дня она ходила, как в тумане, никого не видя и не слыша. И даже новости об Айфе не занимали ее. Леди Роренброк запретила близняшкам и сыну беспокоить Бранвен, и сама всплакнула над разбитой жизнью дочери.
- Он ей так нравился, этот мерзкий лорд Освальд, - поверяла графиня компаньонкам. - Как он мог поступить с моей девочкой подобным образом? Просто разбил ей сердце!
А дочь вовсе не горевала над своей жизнью. Каждый вечер был для нее испытанием на стойкость.
- Пусть будет недоволен, пусть скажет, что я его не так поняла... - бормотала она, блуждая по спальне. - Но зачем он оставил мне заклинание? И просил вызвать...
В один из поздних вечеров, она в очередной раз достала из ящика кусочек пергамента, держа его кончиками пальцев, словно боясь обжечься. Она так часто смотрела на эти строки за последние дни, что выучила их наизусть.
- Пусть он будет недоволен, но зато полюбит меня еще раз, - сказала она в пустоту комнаты. - Да, еще раз!
Бранвен повторила заклинание и замерла, прислушиваясь. Над Роренброком на лигу вокруг повисла привычная предночная тишина. Бранвен отсчитывала биения своего сердца: один...два...три...четыре...
Он появился из темноты и сразу поцеловал, крепко обняв. Бранвен почти задохнулась в его объятиях.
- Почему так долго? - вопрошал он, покрывая короткими поцелуями ее лицо. - Ты не заглядывала под подушку? Или решила потерзать меня? Распалить еще больше? У тебя это отлично получилось!
- Ты не сердишься, что я снова призвала тебя? - спросила Бранвен, теряя голову от его напора, и от непритворной страсти, которой он пылал.
- Сержусь за то, что проторчал там слишком долго! Сколько дней у тебя пошло? Три? Четыре? Неделя?
- Пять, - призналась она.
- Ты - маленькая, жестокосердная гусыня, - ласково бранил ее Эфриэл. - Я тебе это еще припомню. Но подожди...
Бранвен потянулась к нему с поцелуем, и когда он остановил ее, недоуменно захлопала ресницами.
- Сначала ответь мне. Как вышло, что я оказался в Тир-нан-Бео? Ты ведь не испытала удовольствия. Я знаю, я это чувствовал.
- Испытала... - Бранвен покраснела и смутилась до слез.
- Но это неправда.
Едва увидев ее и обняв, Эфриэл уже готов был к любовным подвигам. Он повел себя с этой прекрасной женщиной, как последняя скотина, думая в такой важный для нее момент лишь о себе. Теперь он горел желанием вернуть ей сторицей все, что получил от их первой ночи. Но несмотря на возбуждение, все же решил выяснить мучивший его вопрос.
- Ответь мне правдиво, - потребовал он, усаживаясь в кресло и привлекая Бранвен к себе на колени. - Не хочу лжи между нами. Тебе не было хорошо. Тебе просто не могло быть хорошо. Девственницы не испытывают удовольствия после первого раза.
- Такой старый и такой глупый, - ответила Бранвен, прижимаясь к нему, и понимая, что это и есть настоящее счастье. - Что значит телесное удовольствие по сравнению с удовольствием, когда хорошо тому, кого любишь?
Эфриэл с минуту осмысливал ее слова.
- Ты была счастлива, потому что осчастливила меня? - спросил он, наконец.
- Да! Сто раз «да»! Тысячу раз «да!» - воскликнула Бранвен, позабыв, что обитатели Рореброка могут ее услышать. - Я была счастлива тогда, я счастлива и теперь! И я не хочу разлучаться с тобой. Надеюсь, и ты не хочешь, раз оставил мне заклинание. Когда ты умудрился его написать?
- Когда ты болтала с сестрой, - Эфриэл усмехнулся совсем, как прежде - весело и с наглецой. - Но задери меня заяц, если я думал, что ты избавишься от меня так быстро. Готов похлопать себя по спине за сообразительность. Сейчас мы с тобой отправимся в постель, Бранвен Роренброк, и если ты не призовешь меня на следующую ночь, я превращусь в настоящего призрака и буду мучить тебя до конца времен.
Она вызвала его на следующую ночь, и на следующую, и на следующую за той. В алькове он был горяч и ненасытен, и порой Бранвен молила о передышке, сманивая сида игрой в шатрандж или вкусной едой. Он уступал неохотно, но никогда не противился ее желаниям.
В одну из ночных встреч Бранвен показала Эфриэлу маленькую книжку, сшитую из нескольких листов пергамента, ставшего от времени хрупким.