Выбрать главу

Боже, храни карнавал!

Венеция. Холодно. Боже, храни карнавал! Февраль зазывалой на ярмарке маски развесил. Веселье оплачено — смейтесь! Но город мне тесен, Он ждал не меня — и зимы он, похоже, не ждал.
Я пью его воду — в ней грязная пена толпы, Объедками брошенных мыслей забиты каналы. Вдыхаю зависшую в воздухе взвесь карнавала И роли немого статиста прошу у судьбы.
Глотатели шпаг и факиры сродни голубям, Им площадь Сан Марко — тарелка для манны небесной, Пажи у подола своей престарелой невесты Добавят на щеки румяна и блестки к теням.
С открытым лицом, неприличен, у всех на виду, От горя взахлеб хохочу на перилах Риальто, Хромым акробатом душа крутит фляги и сальто… Я жду не тебя. А себя и подавно не жду.

Тридцать

— Ну что, подруга, тридцать? Вот те раз, Как незаметно время пролетело! А я смеюсь, подкрашивая глаз, И в джинсы упаковываю тело.
— Ты стала старше, может быть, мудрей, Раздвинула пошире горизонты… Я улыбаюсь, стоя у дверей, И в сумочку запихиваю зонтик.
— Ты слышала про кризис тридцати? Не верь ты в этот бред, побойся бога! А мне смешно по улице идти И громко петь романсы по дороге.
— Позволь поздравить, пожелать любви, За твой успех поднимем мы стаканы… А доченьке в апреле будет три, И муж, похоже, любит, как ни странно.
И я скажу, когда придет черед Произносить приветственные тосты: — Да к черту тридцать! Слушайте, народ, Вот стукнет сто — вы приходите в гости!

Банальное

Грохот железной дороги, ведущей отсюда и вниз. Так попадают в рай — тебе ли об этом не знать… Зачем же вместо перрона шагаешь на старый карниз? Ты утром выбросил крылья, вконец разучившись летать.
Который год — тридцать три, но нет своего креста (Не то, чтобы ты хотел — просто так повелось). Видать, твой Иуда пьян, грудная клетка пуста, И даже пуля в висок упорно летит насквозь.
В улитку свернулись дни, кусая себя за хвост. Неужто опять зима? Она же была вчера. …А ты себя хоронить идешь на старый погост, Почти наплевав на боль в районе седьмого ребра.

Сказки утреннего города

В портовой таверне

В этом порту мне привычно не верят в кредит. Бармен, двойную текилу, лимоны и соль! Осень. Штормит. Затяжные, как войны, дожди Краску смывают с бортов постаревшей "Ассоль".
Бармен, постой, я пока уходить не хочу, Выпей со мной, если лень говорить — помолчи. Пусто сегодня — ни шлюх, ни матросов-пьянчуг, Сыро, темно, даже память текилой горчит.
Я ведь любил ее, только сказать не умел: Мялся при встрече, таращился как идиот. Ей же какой-то провидец однажды напел, Будто бы счастье под парусом алым придет.
Дни и часы ожиданья слагались в года, В кровь проникало шипение злых голосов. А у меня на еду не хватало тогда — Что говорить про парадный комплект парусов.
Так и расстались — пошел каботажем в Лахор, После носило по свету… да ладно, не суть. С ней? Не встречались, но слышал, что ждет до сих пор. Может, дождется… Пусть ей повезет хоть чуть-чуть.

Сказка о звездах и перекрестках

Все вы идете к истине различными путями,

а я стою на перекрестке и ожидаю вас…

Будда
Из небрежных весенних набросков Я себе сотворил божество. Предстоятели всех перекрестков Собрались на мое торжество.
В небе звезды нездешние плыли Семенами чудовищных гроз. Горсть дорожной иссушенной пыли Мне один предстоятель принес.