— Джитти! — закричал он. — А я-то думал, ты умерла!
Ежиха сердито посмотрела на него:
— С чего это ты решил? И кто ты вообще такой?
— Как кто? Это же я, Кувырок, горный заяц!
Джитти фыркнула, сдув цветочную пыльцу со своего резинового носа:
— Я что, по-твоему, каждую букашку в окрестностях должна помнить?
Кувырок вынес удар как истый философ.
— Я думал, мы друзья! Я видел тебя на дороге, раздавленную, и пришел проверить.
Выражение ежихиной мордочки слегка смягчилось. Она подкатилась к своему гнезду, пошуршала листьями и соломой, а потом повернулась к зайцу.
— Ну ладно, ладно, я тебя, конечно, помню. Но я не могу все время думать о своих знакомых. Я тебе еще при первой встрече говорила, Кувырок, что я не больно-то общительна. Я люблю быть одна. — Она твердо посмотрела на него, потом продолжала: — На дороге, говоришь? Раздавленная? Это был мой старый приятель Блик. Я его тоже видела, беднягу. Он уже еле ноги таскал. Но для вас, зайцев, все ежи на одно лицо, верно? Он, думаю, сделал это нарочно.
— Что сделал?
— Лег на дорогу, чтобы его переехали. Ежи часто так делают, чтобы избежать старости и болезней. На дороге умираешь быстро и легко — не то что от старости.
— Легко? Это под машиной-то?
— Ну, скажем, быстро и безболезненно. Ладно! Ты зачем явился? Говори, пока я терпения не потеряла.
Кувырок рассказал про призрачных зайцев.
— Так ты хочешь у меня узнать, грозят ли колонии какие-нибудь несчастья?
— Да, — подтвердил Кувырок, — и какие именно, если грозят.
Она покачала головой:
— Ну что ты за существо такое! Мало ли какие могут случиться несчастья — их и до завтра не перечислишь! А посоветовать могу только одно: дождаться несчастья — если оно действительно случится — и действовать по обстоятельствам. Почувствуешь что надо бежать, — беги, захочется замереть — замри. Больше-то вам все равно делать нечего.
— Наверное, ты права. Не могут же зайцы покинуть свою землю из-за каких-то предчувствий. Нужны факты, а их нет. Может, нас, наоборот, ждет что-то очень хорошее?
В небе послышался рев, пронеслась жесткая птица. Кувырок невольно прижался к земле. Здесь птица летела гораздо ниже, чем над Винследовым лугом или Букеровым полем.
Когда жесткая птица скрылась из виду, он поднялся, слегка смущенный. Джитти смотрела на него снисходительно.
— Ты что, самолетов боишься?
— Кого-кого?
— Так их все животные называют. Я на днях разговаривала с одной чайкой, она говорит, что в других местах их полно. Это машины, такие же, как автомобили, только летающие, чтобы людей перевозить. Чего только люди не выдумают, верно? Есть одно место на большой земле — недалеко, к западу от острова, — они его выровняли, залили бетоном…
— Знаю! — воскликнул Кувырок. — Я проезжал там на велосипеде!
Джитти сердито нахмурилась:
— Ну уж не ври, что умеешь на велосипеде ездить! Ты велосипеда небось и не видел никогда.
— Ты не понимаешь! Меня поймал один человек на колокольне, а другой человек… В общем, на велосипеде, конечно, ехал человек, а я сидел сзади в клетке. Я видел много машин и забор… Слушай, кто-то мне говорил, что ежи легко перелезают через такие железные заборы. Ты там, случайно, не была?
— Была, конечно. Неужели ты думаешь, что я пропущу стройку и не проверю, что там творится? Ничего интересного! Только здания и такая бетонная полоса, на которой самолеты разбегаются, чтобы взлететь. И садятся на нее же. Примерно как лебеди на поверхность воды. Все огорожено, и людей не пускают. Я там видела немало зайцев — на плоском месте с травой вокруг бетонной полосы.
— И эти зайцы не боятся самолетов?
— А чего их бояться? Они же не живые! И никогда не сходят с бетона. Пока ты на траве, тебе ничего не грозит. Ну, это как поля и дорога, понимаешь? И потом, там так все аккуратно и чисто — твоя Лунная в восторг бы пришла, если бы увидела. Прямые линии, трава подстрижена, забор прямой, вся земля ровная и гладкая, как замерзший пруд. И людей почти нет.
Кувырок, представив себе эту плоскую благодать, как всегда ощутил острую тоску по родным горам.
— Не пойму, что зайцам делать в таком месте, — сказал он.
— И я не пойму. Мне там не понравилось. Кажется, зайцы любят шум самолетов — наверное, потому и не уходят. Зайцы все-таки чудаки, согласись!
— Некоторые, — сдержанно сказал Кувырок.
— Большинство!