Кувырок проскочил сквозь изгородь, мгновенно перемахнул через увитую плющом стену и с бьющимся сердцем заметался по кладбищу среди крестов и могильных памятников. Его сердце бешено колотилось, и мыслей в голове не было, кроме одной: надо найти укрытие. Ему бросилось в глаза треугольное отверстие в боковой стороне каменной плиты, и он юркнул туда.
Внутри было темно. Он немного посидел, давая сердцу время успокоиться. Сердечные удары глухо отдавались в ушах. Круг замкнулся: лисичка попала в когти хищника, охотник превратился в добычу. Игры на лужайке, веселая возня с братьями и сестрами, родительские уроки охотничьей науки — все это кончилось для рыжей зверушки. Сейчас ее терзает и рвет на части железный клюв. Ей тоже доводилось терзать беспомощную добычу, а теперь она сама угодила в когти того, кто сильнее.
Сердце Кувырка постепенно успокаивалось. Сидя внутри холодной могильной плиты, он собирался с силами для следующих шагов. Ему опять повезло, хотя события приняли неожиданный оборот. Следовало обдумать дальнейшее, составить план действий и исключить ненужный риск. Теперь он понимал, что напрасно не остался до ночи на краю болота.
— Зря я поспешил, — вслух упрекнул он себя.
И тут какой-то голос, усиленный эхом, отражающимся от стенок полого каменного куба, произнес в полной темноте:
— Это точно!
Глава двадцать четвертая
— Кто это сказал? — воскликнул Кувырок, пытаясь рассмотреть что-нибудь в непроглядном мраке. — Кто тут?
Он ничего не видел, но чувствовал, что на него смотрят чьи-то глаза, более привычные к темноте, чем его собственные. Выбора не было. Выскочить наружу, где летала верная смерть, он не мог — значит, приходилось лицом к лицу встретиться с тем неожиданным, что подкараулило его здесь.
Кто-то приближался, пошмыгивая носом. Кувырок подался назад, приготовясь в случае чего отбиваться задними лапами. Сердце снова заколотилось.
— Имей в виду, лапы у меня сильные. Как дам — не поздоровится! — предупредил он неизвестного.
— Знаю, Кувырок. Это так ты встречаешь старых друзей?
Невидимый собеседник подошел к нему, прижался мордочкой к его щеке. Кувырка охватил порыв радости: он узнал этот запах.
— Торопыжка!
— Я самая!
— Но как же… Где же ты… Когда…
Торопыжка снова ткнулась в него мордочкой.
— Тихо, тихо, не все сразу. Сначала ты расскажи, что было после того, как я ушла с фермы, а потом я все расскажу. Как ты убежал? А в заячьей травле ты участвовал?
Обуреваемый радостью Кувырок все-таки заметил, что Торопыжка не очень жаждет восторженных излияний, и постарался успокоиться.
— Да, меня травили борзыми, но я их перегнал. Эх, Торопыжка, видела бы ты, как я бежал! Просто несравненно! А бедного зайца передо мной — у него еще был такой выговор чудной, — его разорвали на куски!
И Кувырок рассказал свою историю — как он убежал от собак, что случилось после этого. Торопыжка внимательно слушала, изредка перебивая, когда хотела что-то уточнить. Ей требовалось знать все, вплоть до мельчайших подробностей. Особенно заинтересовала ее Большеглазка. Обо всем, что имело к ней отношение, Торопыжка расспрашивала очень настойчиво и дотошно.
— Значит, у тебя общее поле с этой зайчихой?
— И не одно. Поля, кстати, бывают разные. У нас с ней великолепнейшее поле с белой горчицей и превосходный луг. И там еще речка, а в нее ручей впадает. Я подружился с выдрой, у нее там нора.
— Ты, вижу, неплохо устроился, — заметила Торопыжка.
— Да ничего. Мне повезло — я встретил здесь, на равнине, нескольких настоящих друзей. Джитти, ежиху, и других. Правда, Лунная зайчиха и Солнечный заяц немного слишком важничают, но, наверно, им иначе нельзя, они же возглавляют колонию. На них лежит большая ответственность.
— А здесь-то, на кладбище, ты что делаешь?
Он рассказал о своей задаче — обследовать колокольню и выяснить, что за зверь там поселился. Это важное поручение, объяснил он с гордостью, оно только горному зайцу по плечу, потому что русаки боятся высоты.
— А по-моему, они тебя эксплуатируют, — сказала Торопыжка.
— Ничего подобного. Я иду по доброй воле. Я сам захотел!
— Ну и глупо! Это страшилище тебя живьем сожрет. Оно такое громадное! Я тут от него спряталась, но как стемнеет, уйду немедленно. Он меня уже раз чуть не поймал. Не знаю, кто он такой.
Кувырок уже попривык к темноте и видел, как блестят ее глаза.
— Это вроде не орел. Во всяком случае, на наших золотых орлов ничуть не похож. И повадки совсем не такие, и цвет другой. Он какой-то грязно-серый, его в сумерках и разглядеть трудно.
— Знаю, — сказала Торопыжка. — А за мной он гнался в лесу. Он хорошо летает среди деревьев — забрался в самую чащу.
— Вот видишь! — воскликнул Кувырок. — Орлы не могут летать в лесу. У них бы крылья цеплялись за ветки. Это точно не орел.
Торопыжка не была в этом уверена. Она сказала, что нельзя делать выводы, имея так мало информации. У Кувырка не было настроения спорить, ему не терпелось узнать, куда она делась с фермы и что было потом. И Торопыжка начала свою историю.
— Помнишь того человека, который все приходил и пялился на меня? Он еще любил зайцев в горшочке. Ну вот, в ту ночь он пришел, открыл мою клетку и схватил меня за горло. Я и опомниться не успела, как оказалась в мешке. Мне хотелось метаться и рваться, но вместо этого я стала прогрызать дырку. К счастью, путь до его дома был неблизкий. К тому времени, как заскрипела калитка и я поняла, что мы пришли, дырка была уже порядочная. Я рванулась было, но он успел поднять мешок и что-то зарычал прямо мне в лицо.
Меня переполняла ненависть, а его нос был совсем рядом, так что я его укусила! Я вцепилась зубами в его длинный отвислый носище изо всех сил!
— Да неужели! — воскликнул в восхищении Кувырок.
— Знай наших! Впилась изо всех сил. Он заорал и выпустил мешок. Я еще минутку держалась за его нос, потом прыгнула на землю, выскочила из мешка да как пущусь бежать! Мне попалась канава, и я мчалась по ней до изнеможения, а потом свалилась и заснула.
— А потом?
— Потом осмотрелась, походила вокруг, держась поближе к изгородям. Я боялась открытых мест из-за орлов.
— Понимаю! — вставил Кувырок.
— В конце концов я прибилась к заячьей колонии на большой земле, и они мне рассказали, что здесь орлов не бывает и остерегаться надо только лисиц.
— И Убоища.
— Кого-кого?
— Ну этого убийцы-чудовища. От которого мы с тобой сейчас прячемся.
— Нет, речь же о большой земле. Он так далеко от колокольни не залетает. Я его только здесь, на острове, впервые увидела. Я сюда пришла искать тебя. Нашей колонии он не угрожает. Только лисы и горностаи.
— Повезло вам.
— Еще бы! А дело было так: прошла я по перешейку, свернула направо…
— Направо? Вот беда-то! Поверни ты налево, сразу бы меня нашла.
— Я же не знала. Там, справа, большой лес, и я его обходила с востока. А дело было в сумерки. Вдруг я заметила что-то сверху. Я знала, что орлов здесь нет, но инстинктивно бросилась в лес.
— Правильно сделала!
— Я забежала глубоко в чащу. Деревья там растут очень тесно, а внизу густой кустарник. Я была уверена, что, кто бы это ни был, туда он за мной не полетит.
Но я ошиблась. Вдруг я услышала, что он летит среди деревьев. Его крылья взмахивали совершенно бесшумно, но он отталкивался лапами от ветвей, очень ловко, и быстро продвигался вглубь. Я, конечно, безумно испугалась и стала всматриваться сквозь переплетенные ветки, чтобы понять, кто же это преследует меня. Я чуть не умерла на месте, когда его увидела!
Конечно, как следует я его рассмотреть не смогла. Он громадный! Он летел прямо на тонкие ветки, не боялся чащи. Сразу было видно, что он привык к лесу. У него крылья короче, чем у золотого орла, и он так ловко пробирался сквозь ветки. А рассмотреть его трудно — он крапчато-серый, на фоне сплетенных ветвей все сливается.