Отношения с домовыми у травницы не складывались. Слишком уж характер у девушки был вредный. Сама она делать ничего не любила, кроме своих опытов, конечно, зато любила смотреть, как работают другие. Ругалась она, не стесняясь выражений. А кому понравится такое отношение? Правильно, вот и домовому не понравилось. Но для Миладки это не первый бегун. За три года от нее ушло семь домовых, Силантий — восьмой. Леся до последнего верила, что этот останется, как-никак полгода (!) продержался.
Милада еще некоторое время повозмущалась, а потом притихла.
— А если меня отец искать будет? — разволновалась Леся. — К вечеру он придет из леса, а меня нет.
— У меня не будет. — Отрезала Милада. — Ко мне он ни за какие коврижки не пойдет. Ты ж сама знаешь, что он нас, одаренных, недолюбливает. Власть он поддерживает в том, чтоб всех нас подчистую пожгли и даже головы поднять не дали! Да только, вот как над ним судьба посмеялась. Загулял неизвестно с кем, жизней сколько переломал. А, если и придет, я к нему выйду, да в дом не пущу. Не о чем нам с ним говорить.
Леся задумалась. Если отец придет за ней, она даже и не могла предположить, как отреагирует, увидев его. С одной стороны Матрене жизнь поломал, а с другой — у него самого жизнь не слаще. От собственных мыслей Лесю отвлек тихий голос Милады.
— Я хотела вот что тебе сказать, — неуверенно начала травница. — Одну я тебя никуда не пущу, так что от моей компании тебе не отвертеться. Я давно поняла, что хочу уехать отсюда, хочу чего-то большего, но… не хотела тебя оставлять. Привязалась я к тебе, Леська. А здесь мне житья не будет. Акакий и так постоянно сплетни распускает. Народу поубавилось… Да и скучно мне здесь, тоскливо. Но одни мы поехать не можем. Во-первых, странники на каждом повороте тракта, артефакты у них — я тебе рассказывала — легко распознают магию при проверке. А останавливать нас будут, потому что собой недурны, молоды, одиноки, без сопровждения.
— А если в объезд, как ты из Хохлянок ехала? — задумалась белокосая.
— Тогда я была одна и ни за кого не переживала, а теперь у меня ты есть.
— Ну, видишь, нас же двое!
— Нет, Лесенька, вдвоем мы против татей лесных не выстоим. Разве что визгом художественным распугаем… Поэтому предлагаю дождаться Атана и ехать с ним.
Леся резко вскинула голову
— А это, чтоб мне жизнь медом не казалась, правда?
— Я знаю, что вы не любите друг друга, но сама посуди, он странник, он сможет нас от беды защитить. И разбойники нас за версту обходить будут, и в город сможем въехать без проблем. А если с его попросить, то и рекомендацию даст для школы лекарей. Да и… — Милада замялась, пытаясь подобрать слова, что было ей не свойственно. — Ты же знаешь, я надеюсь, он поймет, что я ему нужна. Да и вроде бы налаживается у нас все… — Леся с укоризной посмотрела на подругу. Уж она-то знала, что отношения у них не хотели складываться. Все-таки, странник, постоянно разъезжающий по империи, и своевольная травница — не лучшая пара. Но ей ли об этом судить. А напрямую сказать подруге об этом Леся не могла.
— Не смотри на меня так, — проговорила Милада, — вот когда сама полюбишь, тогда я на тебя посмотрю. Я на все готова пойти, лишь бы он рядом со мною был и даже на ту сторону его утащу.
Подруга была серьезна как никогда. Пухлые губки вытянулись в упрямую линию, а в глазах плясала буря. Леся поняла, что нехотя, одним только взглядом, затронула подругу за живое.
— Ты говорила, что у тебя где-то Атанова карта государства Берянского имелась… — Попыталась замять деликатный вопрос Леся. — Ты поищи ее, посмотрим, глядишь, и придумаем, где нам лучше будет. А я пока приберу. Не просто же так я у тебя в гостях рассиживаться буду.
Милада отмахнулась от плохого настроения и полезла на чердак искать книги по истории государства, оставшиеся от бабушки. Рукописные — настоящий раритет! Где-то среди них Милада захоронила карту, забытую Атаном.
«Карту поищу, да на Атана посмотрю, может, поговорить с ним сумею», — мечталось девушке.
Весна готовилась уступить свои права жаркому и долгожданному лету. Трава искрилась изумрудными огнями под золотистыми лучами солнца по обочинам уложенной камнем дороги. Березки красовались выбеленными стволами, зеленые сердечки листочков переговаривались между собой, играя с ветром.
Уставший путник неспешно ехал на вороном жеребце, пустив скакуна трусить мелкой рысью. Несмотря на жару, всадник был одет в черный матерчатый плащ с глубоким капюшоном, надвинутым до середины лица. Казалось, что его ни капельки не интересует происходящее вокруг. Нагляделся уже и на дороги, и на поля, и на природу вокруг. Из седельной сумки доносился душераздирающий звук, напоминающий писк недобитой мыши увеличенный стократ. Он изрядно действовал на нервы и человек все же решил, что легче ответить на вызов Милады, (в том, что это именно она он не сомневался), чем дальше слушать раздражающий звук. Путник остановил скакуна и, спешившись, принялся отвязывать седельную сумку, чтоб вытащить пищащий объект, именуемый зеркальником. С помощью двух небольших кусков зеркала Милада сумела наладить двустороннюю связь с Атаном и в любой момент могла узнать что с ним и где он находится.
Атан коротко ругнулся, так как среди вещей никак не мог отыскать маленький — с пол-ладони всего — кусок неимоверно издевающейся над нервной системой штуковины, и раздраженно скинул капюшон. Под ним скрывалось суровое мужское лицо с резкими, но красивыми чертами. Под широкими густыми бровями угольного цвета, большие сине-серые глаза с длинными ресницами сияли яркими звездами, прямой нос, высокие скулы и неожиданно мягкий красиво очерченный рот. Стригся он не по Берянской моде коротко, а в сочетании с черным походным плащом, становился похож на порочного монаха, сбежавшего из монашеского скита. Атан обладал яркой внешностью, от которой все, без исключения, особи женского пола падали к его ногам, без особых на то усилий с его стороны.
Писк прекратился за полсекунды до того, как Атан вытащил маленький кусочек зеркала, закатившийся под узелок с провиантом. Молодой человек еще раз выругался. От его цветистой речи и резких выражений, даже ромашки, растущие вдоль дороги, порозовели. Странник сплюнул себе под ноги, вскочил в седло и поскакал дальше.
Атан в очередной раз вспомнил тот день, когда его угораздило познакомиться с Миладой. Да, видать тогда он перебрал спиртного и решил отдохнуть на всю катушку. Утро его «порадовало» головной болью и Миладой, которая решила во чтобы то ни стало выйти за него замуж… Нет, девушка была очень красива, умна, могла поддержать беседу на любую тему… Да к тому же оказалась хуторской травницей, хотя… походный амулет признавал в ней более высокий потенциал.
…Но, прошло время, и Атан понял, что столько красивых девушек вокруг, что невольно забываешь, что тебя кто-то ждет. Иногда Милада его раздражала, даже без особой на то причины, почему-то ее забота не вызывала в нем ответных чувств. Временами ему казалось, что она просто привыкла ждать его, привыкла к нему, к его образу жизни, еще чему-то…
По первому времени, ему самому хотелось верить, что все у них получится, не смотря на то, что еще пятьдесят лет назад такие, как он отлавливали «одаренных» людей и казнили. Отец рассказывал, что при Святомире все было очень строго. Теперь же у власти Драгомир, решивший ослабить удавку. Стали выходить из тени травники и знахари.
Странники — элитное подразделение «доверенных людей», созданное Святомиром Первым Кровавым для отлова магов и контроля ситуации в Империи. Во времена деда и отца Атана у странников было много больше работы, нежели сейчас: опасности, подстерегающие на каждом шагу, маги, сопротивляющиеся воле государя, нежить, которую они в течение семидесяти лет истребляли… Сейчас от всего этого осталось только название. Работа приписывала Атану ездить по Берянии и выискивать наметанным глазом тех, кто злоупотребляет добротой Императора и занимается темными магическими делишками. Но…за столько лет жестокой резни, страх впитался в кожу народа. Люди жили и дышали им, боясь прогневить Императора. Статус «борца с тьмой» превратился в пустой звук. Теперь странники не особо перетруждались. Раз в месяц рейд по выделенной территории — помахал пару раз артефактом и готово.