Александр действовал, словно автоматически - вызвал «Скорую» и милицию, выключил продолжающую течь воду и вышел в коридор, где присел на диванчик к спящему… или чем-то одурманенному Матвею.
Смерть Людмилы была признана самоубийством, чему Александр не поверил ни на йоту. У жены не было ни единого повода уходить из жизни, тем более так внезапно и страшно. Да и слова Матвея о «чёрном и плохом» тоже настораживали. К тому же, прилетевший на похороны внучки Рикардо явно знал больше, чем рассказал Александру.
А ещё поползли слухи… Слухи о том, что сам Цимлянский замешан в смерти жены, что Людмила была сумасшедшей, что Матвей унаследовал от матери это сумасшествие, и что в гибели матери виноват именно он… Много чего ходило, и Александр, опасаясь за здоровье и психику сына, решил покинуть столицу и обосноваться в Соседнем Городе. Хорошенько подумав, Александр пришёл к выводу, что у него появился некий могущественный враг и что лучше от этого врага спрятаться… по крайней мере, пока.
Что же касается Матвея, то в его организме было обнаружено наркотическое вещество, с помощью которого он и был одурманен – к счастью, в небольшой дозе. Однако, проведя несколько дней в клинике и придя в себя, Матвей напрочь забыл день смерти матери, так что понять, кого он имел в виду, говоря о «плохом и чёрном», не представлялось возможным.
Рикардо предлагал Цимлянскому забрать внука в Италию, говорил, что с ним Маттео будет в безопасности, но расстаться с любимым сыном Цимлянский был не в силах. И вот, несколько лет спустя его дорогой мальчик исчез.
***
Я уже говорил, что обожаю венецианские легенды? Мой маленький Арлекин, ты так любил их слушать… Ты смеялся и говорил, что я могу зарабатывать себе на жизнь этими страшными сказками, что я лучше и выразительнее любого экскурсовода…
Да, а вот эта легенда тебя всегда немного пугала… История девочки, которую не похоронили…
Эта история произошла 29 ноября 1904 года в водах венецианской лагуны, неподалёку от кладбища Сан-Микеле. Франческо Квинтавалле, капитан судна «Пеллестрина», идущего от Фондамента Нове к Бурано, принял решение продолжить плавание, несмотря на нулевую видимость. Лагуну окутал густой туман, спустились сумерки, но команда, уставшая после тяжёлого дня, хотела во что бы то ни стало добраться до Бурано. Через десять минут после «Пеллестрины» в том же направлении отплыли две лодки, возвращавшиеся из Венеции.
Дальше, согласно отчётам, произошло следующее. Отдалившись от кладбища, Квинтавалле решил изменить курс и отдал приказ медленно сдавать назад. Гондолы шли прямо за судном, и заметили их слишком поздно. «Пеллестрина» расколола лодку гондольера Антонио «Красный оползень» надвое: несколько человек смогли уцепиться за обломки и взобраться на борт «Пеллестрины», но пятеро пассажиров, все женщины, исчезли в течение нескольких секунд. Поиски начались сразу же и продолжались всю ночь, несмотря на туман. Через несколько часов одна из поисковых лодок наткнулась на тело Тозо Марии Булл, которая умерла от переохлаждения через несколько минут после обнаружения. Утром были найдены тела других пассажирок: Леи Тозо Бореллы и Амалии Падован Вистози, тем не менее, тела двух девочек, Терезы Сандон и Жозефины Габриэль Кармело, в прямом смысле слова канули в воду.
Десять месяцев спустя, в сентября 1905-го, Терезу Сандон увидела во сне её сестра. Призрак просил помолиться за неё, «так как её тело осталось пленником на дне канала, но молитва должна была освободить её душу». Проснувшаяся сестра немедленно отправилась в церковь; и что же, ровно через десять дней в канале Бисса, напротив острова Виньоле, два рыбака обнаружили изуродованное долгим пребыванием в воде тело Сандон.
Жозефине Габриэль Кармело повезло меньше, её так и не нашли: кости девочки покоятся на дне лагуны, но её душа, как утверждают гондольеры и водители венецианских вапоретто, нашла упокоение в небольшом гробике, плывущем по лагуне туманными ночами. По словам самих моряков, гроб освещён четырьмя свечами, так, чтобы его было заметно с проходящего мимо судна…***
Скажи мне, мой маленький Арлекин, а каково это – застрять между мирами?
*Анноблироваться – то есть приобрести дворянский титул, войти в знать.
*** Аква Тофана – буквально «вода Тофаны», яд, названный по имени знаменитой венецианской отравительницы. Не имел ни вкуса, ни цвета, ни запаха и более всего напоминал родниковую воду. Смерть от него выглядела, как естественная.
*** Тоже абсолютно подлинная венецианская легенда.
========== Глава 7. Ювелир ==========
После отъезда Макса в Соседний Город Шаманка решила вплотную заняться выяснением личности потерпевшей и отправилась к одному старому знакомому – Семёну Наумовичу Гольдовичу, ювелиру от Бога. От шедевров Гольдовича пришёл бы в восторг и Фаберже, весь Городской высший свет заказывал у него украшения для жён и дочерей, случались заказы и из двух столиц, но за них Гольдович брался редко и только по просьбе старых клиентов, ибо работой был завален по самую макушку и жил себе спокойно при всех властях и режимах.
Недавно Гольдовичу исполнилось шестьдесят восемь лет, но если это и отразилось на качестве его ювелирных шедевров – то только в лучшую сторону, и был неунывающий Семён бодр, весел и полон сил. Почему бы и нет? Хоть его сыновья и не унаследовали ювелирных талантов отца, но все трое выучились, получили приличные, уважаемые профессии, завели семьи и периодически навещали отца с внуками, а затем и с правнуками. Хорошая жена, удачные дети, замечательное ремесло – что ещё нужно еврею, чтобы достойно встретить старость?
К Шаманке же старый ювелир испытывал весьма тёплые чувства, поскольку в своё время, ещё в начале милицейской карьеры, Галина помогла старшему сыну Гольдовича избежать несправедливого обвинения. Статья к обвинению прилагалась весомая, и, если бы не упорство Шаманки, Аркаша Гольдович отправился бы валить лес в республику Коми на очень и очень длительный срок, а с его слабым здоровьем это было равносильно смертельному приговору. Однако Шаманка сумела выйти на виновника преступления, и будущее Аркаши Гольдовича было спасено. Благодарный отец попытался подарить Шаманке серьги собственного авторства и неописуемой красоты и ещё больше зауважал Галину, когда она от подарка отказалась. Но с тех пор Шаманка иногда получала от ювелира кое-какую важную информацию – а он был в курсе очень многого.
Шаманка этим не злоупотребляла, и хорошие отношения между ней и ювелиром сохранились до сих пор. Так что колечко девушки Шаманка решила показать именно Гольдовичу – уж он-то точно должен знать всех своих Городских коллег.
Поэтому Шаманка созвонилась с Гольдовичем и очень скоро уже стояла у дверей его просторной квартиры в доме сталинской постройки, расположенном в историческом центре Города. Дверь ей незамедлительно открыла супруга ювелира – Марина Борисовна, которая при виде визитёрши громко охнула, хлопнула в ладоши и заявила, что девочка совсем себя не бережёт, остались одни глаза и коленки, и вообще, красивая девочка должна хорошо кушать, чтобы нехорошим мальчикам было за что подержаться… и пусть все уголовники подождут и подавятся, а у неё, Марины Борисовны, сегодня замечательные тушёные овощи и гефилте фиш…*
Шаманка только обречённо вздохнула. С тех пор, как все сыновья Гольдовича разъехались, заходить к нему в присутствии Марины Борисовны было попросту опасно - нереализованный материнский инстинкт она изливала на любого подходящего визитёра в промышленных масштабах. Однако положение спас сам глава семьи, заявивший:
- Марина, ша. Ко мне уже люди заходить боятся. Проходите, Галочка, я готов с вами побеседовать.
Марина Борисовна гневно сверкнула очами и заявила, что кофе Галина выпьет по-любому. Шаманка вздохнула и согласилась, тихо радуясь, что удалось избежать гефилте фиш, в противном случае ей удалось бы вырваться из дома ювелира лишь к вечеру.