- Это может быть опасно, - задумчиво сказал Данька. Однако авантюрист Игнат Андрюху полностью поддержал:
- Ну, мы же по очереди… И если что-то будет не так – сразу же Гале и Максу всё расскажем. И вообще – надо бы придумать, как её проучить, чтобы не рвалась чужие судьбы ломать.
В глазах Артёма мгновенно зажёгся нехороший огонёк. Мысль о том, что из-за произвола какой-то писаки обожаемому Андрею может угрожать нешуточная опасность, заставила его воображение заработать с небывалой силой и интенсивностью. И если бы Кира Мартова увидела бы Артёма в этот момент, она испугалась бы всерьёз.
***
Макс появился в РОВД только к вечеру и тут же узнал, что Шаманка и Литвинов отбыли на очередной труп, найденный в Чёртовой Речке, и вот-вот должны вернуться.
Он успел вскипятить чайник и выложить купленные по дороге пирожки, когда означенная парочка возникла на пороге Шаманкиного кабинета.
- Ну, что? – поинтересовался Макс, поприветствовав боевую подругу и верного эксперта, - есть признаки серии?
- Боюсь, что да, - вздохнул Литвинов. – Похоже, всплыл один из товарищей, чьи пальчики мы нашли в желудке девушки. Кто – скажу завтра, поскольку визуально определить это сложновато. Лицо там такой гримасой искажено – прямо ужас смертный. Плюс собачки кое-где успели до тела добраться. Труп-то в Чёртовой Речке обнаружили. А так – всё совпадает – труп расчленён, запакован в полиэтилен, вскрыты грудная клетка и брюшная полость. Печень и сердце отсутствуют. Ах, да, кстати, голову девушки обнаружили. Но эти бестолочи из ППС такое отчудили…
- Где нашли-то? – удивился Макс.
- На пустыре, возле Химзавода, - отозвался Литвинов. – Но о голове давай попозже, а то, боюсь, что мы все аппетит потеряем.
И Литвинов с аппетитом закусил свою речь поджаристым пирожком с мясом.
- Понятно… - задумчиво протянул Макс. – Что ещё?
Шаманка, методично уничтожавшая второй пирожок, добавила:
- Возле тела обнаружены отпечатки мужских ботинок, идентичные тем, что и в первом случае. Увы, такой обуви во всех магазинах Города – пруд пруди. Да и собачьих следов там уйма. Но есть ещё один нюанс…
Шаманка допила кофе, аккуратно вытерла салфеткой руки и достала из кожаной папки небольшой прозрачный пакетик.
- Снова улика? - спросил Макс.
- Ага, - кивнула Шаманка. – И снова под телом. На сей раз эта вещица была замотана в полиэтилен, в который было упаковано тело. Хорошо так упаковано, на совесть. Теперь это на случайность не спишешь – злодей явно играет с нами.
Макс поднёс к глазам пакетик и присмотрелся. На сей раз это была маленькая – с мизинец размером – фарфоровая статуэтка, явно отколотая от какой-то более крупной композиции. Статуэтка изображала Арлекина в чёрной полумаске и чёрно-белом трико, в двурогом колпаке с бубенчиками, замершего в странной позе – словно на цыпочках, с поднятыми вверх руками. Работа была тонкая, изумительная, и сама статуэтка выглядела старинной.
- Ничего себе, - высказался Макс, - что это за любитель комедиа дель арте на наши головушки нарисовался?
- Заметь, - хмыкнула Шаманка, - это скорее любитель определённого персонажа… В первый раз - серьга «Колпак Арлекина», сейчас вон – статуэтка, и тоже Арлекин…
- Думаю, - вздохнул Макс, - это послание. Наш Комедиант решил поиграть с глупыми копами - рано или поздно все серийщики до этой стадии доходят. Известности им хочется. Славы.
- Как? – хмыкнула Шаманка. – Комедиант? Нехай будет Комедиант. Вот закроем его – сам пожизненно в «Белом лебеде» будет роль Арлекина исполнять. Только не в клеточку, а в полосочку. Кстати, как съездил-то?
- Нормально, - ответил Макс и коротко пересказал все сведения, которые получил в Соседнем Городе от Цимлянского и других.
- О как, - констатировала Шаманка. – Знаешь, а мы тут тоже кое-что нарыли. И тоже связанное с Соседним Городом.
И она начала рассказывать про кольцо, старого ювелира Гольдовича и загадочное исчезновение Антона Неволина. Макс внимательно выслушал Шаманку и подытожил:
- Завтра с утра идём к начальству. Ты права, Галя, нам придётся посетить Соседний Город ещё раз… и хорошо, если одним разом обойдёмся.
- Очередной гадюшник разворошить собираетесь? – проворчал Литвинов. – Вот что у вас за манера – заглядывать в каждую дыру и внимательно изучать, что за нечисть там прячется?
- Пока нечисть по норкам сидит, - отрезал Макс, - и никому жить не мешает – пусть себе сидит. Только вот слишком часто из-за всякой дряни невинные люди страдают. Или ты против?
- Да нет, - ответил Литвинов, - я только «за». В роли чокнутого Дон Кихота тоже есть своя прелесть. К тому же у нас на этот раз не расследование, а сплошные танцы с Арлекином.
- Не ворчи, Литвинов, - хмыкнула Шаманка. – Тебе не идёт. К тому же три чокнутых Дон Кихота могут сравнять с землёй любую ветряную мельницу. Без вариантов.
- Четыре, - отозвался Литвинов. – Машуню забыли.
Шаманка фыркнула, а Макс задумчиво произнёс:
- Всё это, конечно, замечательно. Только вот мысль одна меня беспокоит… Кто ж это Цимлянскому на нас с Галей инфу слил? Нешто у нас крыса завелась?
***
Я уже говорил, что жаден, мой маленький Арлекин? Когда я встретил тебя, то сразу понял, что ты именно тот… мой, единственный, дарованный небесами? Я полюбил тебя сразу и навсегда, даже мои всегдашние игры перестали занимать меня, потому что возжелал измениться… Измениться ради тебя. Ты был так чист, юн и наивен, когда я тебя повстречал… Я даже не смел надеяться, что моя любовь, моя страсть родит в твоей нежной душе хоть какой-то отклик… Но ты принял меня, мой нежный ангел, ты сделал меня счастливым, и я так надеялся, что это наше счастье будет длиться вечно.
Но Судьба завистлива, мой мальчик… Судьба не терпит чужого счастья, и ты покинул меня… ты не смог принять меня до конца… И я испил до дна эту чашу страданий, я потерял свою душу, я опустошил себя, я почти умер… Но Смерть оказалась милосердней Судьбы и подсказала мне выход… Я знаю, что теперь пуст, но ведь это и неважно… Главное, что твоей души хватит нам обоим, и я терпеливо жду…
========== Глава 10. Голова жертвы ==========
А теперь, наверное, стоит уточнить, откуда у экспертов взялась голова жертвы. История, в общем и целом, была трагикомическая…
Мария Павловна Товаренко была женщиной немолодой, но шустрой во всех отношениях. Проработав больше, чем полвека, вахтёром на проходной Химзавода, она навидалась всякого и всяких, отличалась несгибаемым марксистским мировоззрением и весьма твёрдым, а так же очень неплохим для её немолодого возраста здоровьем. Большую часть жизни Мария Павловна с мужем и двумя дочерьми-погодками прожила в общежитии помянутого Химзавода – правда в куда более приличном, чем те, в которые селили нарушителей социалистической законности, присланных на Химзавод исправляться ударным трудом.
Время шло, нарушителей соцзаконности меньше не становилось, многие из них сумели построить в районе Химзавода собственные домишки, к тому же продолжали строиться общежития и бараки, поскольку само химическое производство росло и расширялось. И не успело недальновидное Городское начальство и глазом моргнуть, как на окраине Города образовался целый криминализированный район, обитатели которого предпочитали жить не по закону, а по понятиям. Нетрадиционно мыслящие обитатели Химзавода стали постоянной головной болью Городской милиции, а лицо мужского пола, которое ни разу в жизни не «чалилось» и не «откидывалось», было там редким исключением и печальным недоразумением. А потом наступила перестройка, за ней пришёл бардак девяностых, химическое производство практически встало, рабочие оказались в бессрочных отпусках, и посёлок Химзавод стал практически центром Городского криминала, с которым в этом смысле могли соперничать только печально известные Таборы.