На проклятия я шла уже более расслабленно, не мог же директор снова какую-нибудь пустоголовую алчную особу нанять? Вопреки всем ожиданиям, урок вел сухонький вредный старик. Половина того, что он рассказывал, оказалось не разобрать, другая половина вообще скрывалась за специфической терминологией, которую Кукла на первом курсе ни разу не использовала.
- Это что за уникум? - шепнула я впереди сидящему Вадику. - Вроде, не встречались мне еще такие древние преподаватели в колледже?
- Это многоуважаемый Давид Насонович, ему давно за стольник перевалило, он на пенсии уже лет десять как, - пояснил так же тихо парень.
- А чего же он тут делает? – удивилась я.
- Так сейчас проклятийников мало осталось, наверное, директору не удалось никого за каникулы найти, вот старичка и вызвали из заслуженного отдыха, - тут же зашипел на ухо Игорь, слышавший наш разговор, слишком близко ко мне прижимаясь и щекоча мятным дыханием.
Вот зачем он так делает, здесь же мое пространство. Личное!
- Молодые люди, - прервал мой праведный гнев старческий голос, раздавшийся почти над самой макушкой, - чтобы миловаться ищите другое место, а не мой урок.
- Простите, - потупила я взор, пиная наглого друга под столом ногой, чтобы, наконец, отодвинулся.
И как только такой древний старик умудрился так незаметно переместиться к нам на задние ряды?
- В следующий раз накажу, - погрозил учитель пальцем, возвращаясь на свое преподавательское место, - эх, молодежь, ни стыда, ни совести, вот в мое время…
Я опустила голову на руки, чтобы отвлечься от старческого брюзжания и спокойно подумать. Скосила глаза на Игоря, тот смотрел прямо перед собой и покрылся красными пятнами, но выражение его лица оказалось слишком довольным, чтобы обмануть меня.
Вот и что мне с ними всеми делать? Сердце замирает только в присутствии одного мужчины, другие меня совсем не волнуют. Но Игорь с прошлого февраля настойчиво пытается сблизиться со мной. Неужели, я ему настолько нравлюсь? Даже лето не охладило его пыла, а только усилило, видимо. Ведь после того, как Кирилл летом обеспечил меня средством связи, не прошло и дня, чтобы Игорь не написал письмо «ни о чем». Отвечала я, конечно, редко и только пару фраз. А в ответ снова получала полные восторга строки.
Опустила веки и решила обо всем подумать потом как-нибудь, мне бы еще с учебой разобраться. Второй курс намного сложнее первого, а я до сих пор полностью «своей» себя среди одаренных не ощущаю.
Варя после урока с директором вышла как в воду опущенная, он даже не удостоил самую прилежную ученицу вниманием, упоено вещая про символы времен царя Гороха. Хотя она и воспользовалась косметикой и надменными, но дельными советами от Прынцессы по поводу имиджа. Подруга лелеяла надежду, что, после танца на балу в день посвящения первокурсников, непробиваемый Богатырь все же обратит внимание на ту, что взгляда с него не сводит.
- Он никогда не посмотрит на меня как на девушку, - убито сообщила она, пряча горькие слезы.
- Крепись, подруга, - приобняла я ее за плечи, - ты сильная. Если станет совсем хреново, возьмем у Кувалды самогона и пойдем к кикиморам на посиделки.
- А тебе-то от чего хреново может стать? – криво усмехнулась девушка.
- Думаешь, одна ты такая с безответной любовью? – сдала я себя с потрохами.
Варя понимающе хмыкнула, но уточнять ничего не стала.
Менталистика преподнесла нам сюрприз. Оказалось, что на втором курсе к занятиям допустили только семь человек из нашей группы и десять из другой. Из наших ментальной магией обладали Прынц с Прынцессой, один из двойняшек, естественно, Лисичка, Хлыщ, Варя и, как не парадоксально, я. И это после того, как Завуч весь первый курс убеждал меня в том, что я полнейший бездарь в этой тонкой науке.
Все скучное вводное занятие я пыталась незаметно сплести сглаз сквернословия, но вредный Завуч в самый последний момент косился на меня исподлобья, как бы донося новое понятие из ментальной науки. Проверила все свои щиты: никто даже попытки проникнуть в мои мысли не предпринимал. Видимо, у Завуча интуиция очень развита, неужто, ведун?
Только за несколько минут до звонка с урока мне все же удалось кинуть в учителя почти правильным плетением, надеюсь, ничего смертельного я не наслала. Пусть Завуч и вредный мужик, но мы к нему за год привыкли.