4
По Тверской грохотал парад, роскошный, как гроза, и бесконечно более дорогостоящий. Три недели подряд компания провела, разбив лагерь на развалинах Рублевки к западу от города. В эти дни торговцы и гонцы сновали взад и вперед. Они устанавливали кредитные связи с крупными банками Московии, искали подходящее здание для посольства и готовили эскорт, который при благополучных обстоятельствах удовлетворил бы даже покойного принца Ахмеда, коему от природы было трудно угодить.
Впереди маршировал оркестр, исполнявший «Шахерезаду» Равеля, за ним следовала духовая группа, игравшая «Великие киевские ворота» из «Картинок с выставки» Мусоргского. Мелодии накладывались одна на другую, сталкиваясь и переплетаясь, а в результате получалась экзотическая и варварская музыка, одинаково ассоциирующаяся и с Московией, и с Византией.
По крайней мере в теории.
В действительности визг и какофония, кошачье мяуканье и китовый рев напоминали звуки, издаваемые обитателями Халифского Дома Наказания и Прощения, когда бедолаг учили принимать ответственность за любые преступления (включая и несовершенные). Однако московитам зрелище понравилось: ведь соответствовало их противоречивым представлениям о Византии. Они презирали дикую, языческую и вульгарную страну, хотя считали себя наследниками этого древнего государства.
Парад включал в себя нелетающих грифонов с вызолоченными клювами и когтями. Рядом с ними соседствовали слоны на паучьих ногах, трехголовые жирафы и даже небольшой морской змей, бултыхающийся в цистерне с мутной водой. Животных предоставил на денек местный цирк. Конечно же, акробаты, воздушные гимнасты и другие артисты заранее порылись в сундуках с костюмами, дабы нарядиться византийскими владыками и придворными.
Стадо африканских носорогов, белых, как простыни, и массивных, как водяные буйволы, тянули платформу, на которой стояли, сидели или полулежали Бесценные Жемчужины в летящих шелковых чадрах ярких пастельных оттенков. Каждая вела себя в соответствии со своим нравом, и вместе они образовывали радугу подобную сладкому шербету. Как повелевала скромность, неприкрытыми оставались только их сверкающие глаза, но шаловливый ветерок порой прижимал шелк так плотно — то к груди, то к бедру, — что не оставлял сомнений в желанности их тел… хотя, в принципе, ни один мужчина не был до конца уверен, что он вообще успел что-либо рассмотреть.
— Чувствую себя Тамерланом, въезжающим с триумфом в Персеполис, — произнес Довесок и швырнул в окно кареты горсть шоколадных монет, завернутых в золотую и серебряную фольгу.
Довесок щеголял в ослепительно-белом тюрбане, какому позавидовал бы султан из комедии дель арте. Головной убор венчал огромный стеклянный рубин. Толпы жадно приветствовали Довеска и как безумные бросились на брошенное им подаяние. Они, видимо, не сомневались в том, что монеты настоящие.
— Но ведь здорово, правда? — спросил Даргер, сидевший рядом с другом, и откинулся на подушки, в тень, дабы остаться незамеченным. — Даже Аркадий Иванович, похоже, получает удовольствие.
Он указал на улицу, где Кощей и его юный протеже шагали вместе с неандертальцами. Великанам ради такого случая приказали снять рубахи, и теперь они щерились, окружая платформу с Жемчужинами. Аркадий улыбался и махал горожанам, тогда как старший стучал посохом по мостовой, неодобрительно хмурясь на бесшабашных зевак.
Внезапно странник схватил Аркадия за шиворот, резко развернулся на девяносто градусов и шагнул в толпу, волоча юношу за собой. Это был необычайно изящный маневр. Если бы Даргер моргнул, он вообще ничего бы не заметил.
— Думаю, мы потеряли двоих подопечных.
— Барышни наверняка скоро заскучают по Аркашиным воздыханиям и любовным песням в его исполнении. Неандертальцы, безусловно, будут счастливы никогда с ним не встречаться. А я… ну, он оказался приятным попутчиком. Но поскольку в основном он находился под крылом у Кощея, впитывая, несомненно, фанатичную теологию пилигрима, я не имел возможности сильно к нему привязаться.
— Ты коротко изложил ситуацию. Но, кстати… толпа здесь собралась изрядная, так что и мне пора.
— Книга у тебя?
Даргер сунул руку за пазуху. Затем, шкодливо улыбаясь, распахнул дверь и, размахивая книгой высоко над головой, выпрыгнул из кареты. Он бросился в гущу людей и исчез. За спиной он слышал, как Довесок вопит во всю мощь своих легких: «Остановите экипаж!» Быстрый взгляд через плечо позволил Даргеру увидеть товарища: Довесок высунулся наружу и протянул руку вперед.