– Дотронулась рукой до Тьмы
Бездонной, липкой.
На ощупь оказалась Вечность!
Понятно стало,
что Тьма и Вечность
Две сестры, которые
смеются и играют
в Жизнь и Смерть!
При этом понимают
Основа – Смерть всему!
Она – бездонна, глубока
Черпать в ней силу надо…
– Так, так, – Леонид Борисович нервно забарабанил костяшками пальцев по столу, – а скажите, пожалуйста – у вас была попытка суицида?
– Да, месяц назад… – опустила она свои глазки, – я…я решила отравиться таблетками!
– И- и – и?!
– И меня спасли, муж с работы на час раньше вернулся…
– А что – же дети? Вы не думали, как они останутся без матери?! Вопрос конечно банальный, но всё же…
– Тьма окутывает меня с головы до ног! – Инна Львовна тяжело вздохнула. – Она…она сырая, как туман и липкая, как ловушка для мух. Там нет места детям…
– Скажите, а у вас бывают навязчивые сны?!
– О, да! – жена чиновника оживилась, – мне часто снится мужчина – высокий, грузный, в одежде купца. Он берёт меня за руку и ведёт на крыльцо небольшого одноэтажного дома…
– Этот мужчина вам что – то говорит? – Леонид Борисович чуть ли не хлопал в ладоши от счастья. Наконец – то, Провидение послало ему такого интересного клиента!
– Да, говорит, только на немецком языке…
– И что же, если не секрет?!
– Майне Либлингскетце, Майне Либлингсмедхен! Я даже перевела эти фразы – моя любимая кошечка, моя любимая девочка!
– Майне Либлингскетце, – пробормотал задумчиво доктор, – у меня дома, тоже есть любимая кошечка, и она сейчас голодная…
Глава 2.
К парадному крыльцу подъехала дорогая карета, запряжённая тройкой холёных, белых лошадей. Весь дворовый люд сбежался смотреть, что за важная персона пожаловала в гости к ихнему барину.
Минька, сын звонаря, ловко пробился локтями сквозь толпу крестьян, подскочил к карете и дёрнул за ручку дверки. На ступеньку опустилась мужская нога, обутая в лаковую, чёрную туфель с большим бантом. Дальше показалась жирная голень, туго обтянутая белыми чулками. Выше колена виднелись бархатные панталоны, красивого тёмно – вишнёвого цвета. Затем появился и сам хозяин – высокий, грузный мужчина, с сытым холёным лицом, лет сорока на вид.
– Гутен таг! – заулыбался немец и вручил подростку серебряный рубль. – Данкешён!
Минька растерянно посмотрел на Ивана Савельевича, он явно не понял, что лопочет этот смешно одетый дядька.
– Благодари! Благодари, паршивец! – рассердился тот. – Целый рубль серебром получил за ни за что…
Мальчишка бухнулся на колени и начал целовать подол сюртука важного господина.
– Спасибо, Ваше Высочество! – громко выкрикнул он.
– Вот дурак и есть дурак! – барин схватил пацанёнка за шкирку и оттащил в сторону. – Какое он тебе, бестолочь, Высочество?! Уйди с глаз моих, не путайся под ногами…
Толпа крепостных стояла в сторонке, люди о чём – то шептались.
– А ну, все по домам! И чтоб ни – ни у меня, языками не трепать…
Недовольные крестьяне стали послушно расходиться.
– Здравствуйте, здравствуйте, Ваше Степенство, как мы рады! Проходите в дом, – помещик взял гостя под руку и повёл в парадную, – жена моя, Наталья Петровна, и стол накрыла…
– Я устать дорога… – пожаловался немец, – …ехать долго, кушать хочу!
– Конечно, конечно, – суетился хозяин, – сейчас сразу за стол и сядем! Да, снимите свои неудобные туфли, вот вам домашние, – на этих словах, он подал заморскому гостю, мягкие, кожаные чоботы на плоской подошве, – обувайтесь, Ваше Степенство, ноги – то и отдохнут…
– Я звать Мартин…Мартин Кёллер!.
– Ах, да, Мартин, – хлопнул себя по лбу Иван Савельевич, – вы же писали! А вот, и жёнушка моя…
В парадной появилась стройная молодая женщина, на вид не больше тридцати лет.
– Добрый день! – кокетливо улыбнулась она, протягивая руку для поцелуя. – Большая честь принимать такого знатного вельможу в нашем доме! Извольте пройти в столовую, отобедать…
Холёная рожа немца расплылась в сладострастной улыбке.
– Какой молодой, какой красивый и нежный дама! – и галантно поцеловав протянутую руку Натальи Петровны, он восхищённо произнёс, – русский женщин все такая прелестно?!
– Все Мартин, все… – барин раздражённо проталкивал гостя в столовую. Невооружённым глазом было видно, что он ревнует.
– Ваш жена словно дочь, медхен… – не унимался вражина.
«Вот порось жирный!» – разозлился помещик. «Чёрт бы тебя побрал, на чужих баб смотреть да заигрывать!»