Когда семья впервые обращается к терапевту, он сталкивается с похожей дилеммой. Примете ли вы безоговорочно то, что предложит вам семья? Будете ли идти на уступки по поводу времени проведения встречи? Мое убеждение состоит в том, что в этой ситуации терапевт должен начинать с определения того предложения, которое делается семьей, и только потом он может делать какие-либо адекватные с его точки зрения контрпредложения, имеющие шансы оказаться полезными в дальнейшей работе. Конечно же, контрпредложение желательно делать сразу же, не медля. Вы должны предохранить себя от возможности просто быть задействованным семьей, “взятым на крючок”. Хотя вам нет необходимости диктовать семье вереницу жестких условий, вы нуждаетесь в том, чтобы ваша позиция была сформулирована ясно и определенно. В результате первого телефонного контакта создается двухсторонний установочный процесс, который задает тон всему тому, что происходит впоследствии на встречах терапевта с семьей. Это первоначальное противоборство может быть названо Сражением за Структуру.
Сражение за Структуру
Самым важным для терапевта здесь является то, чтобы он осознал необходимость действовать на основе своей целостности – как личностной, так и профессиональной. Ваша деятельность всегда должна соответствовать вашим убеждениям. Тот, кто обманывает самого себя, вряд ли сможет помочь другим. Сражение За Структуру – это по сути дела ваша борьба с самим собой, а затем предъявление результатов этой борьбы семье. Но следует иметь в виду, что это не просто техника, но и установление тех минимальных условий, которые нужны вам для начала успешной работы с семьей.
Мама: Здравствуйте, доктор Витакер! Меня зовут миссис Джонсон. Я хочу поговорить с вами о своих проблемах. Мой семейный врач доктор Джонс рекомендовал мне вас.
Карл: Ну что ж, хорошо. Позовите вашего мужа и мы все вместе договоримся о времени.
Мама: Но это совсем не то, чего мне хотелось бы. Знаете ли, он всегда очень занят, и кроме того, не очень склонен говорить о каких-то проблемах.
Карл: По всему видно, что у нас действительно есть проблемы. Знаете, я не работаю с отдельными людьми, я работаю с семьями.
Мама: Ну ладно, в таком случае не могли бы вы встретиться со мной одной только в первый раз. Тогда бы я смогла правильно объяснить вам всю ситуацию.
Карл: Нет, извините, я не в состоянии этого сделать.
Мама: Но я еще даже не сказала ему, что звонила вам. Это может его расстроить.
Карл: Извините.
Мама: Но доктор Джонс сказал, что вы действительно можете мне помочь. Он мне рекомендовал именно вас, а вы сейчас, по сути дела, говорите, что помочь мне не в состоянии.
Карл: Нет, я этого не говорил.
Мама: Значит, вы можете встретиться со мной одной, без мужа?
Карл: Нет, но если вы приведете его, мы сможем встретиться.
Мама: Хорошо, я попробую, но я не могу ничего обещать.
Карл: Отлично, я тоже. Когда вам удастся все организовать, мы сможем встретиться. Между прочим, важно, чтобы вы привели с собой детей.
Мама: Вот это действительно было бы ошибкой! Ведь они не знают, что у нас с Джеком сейчас сложное время, и мы совсем не горим желанием раскрываться перед ними.
Карл: Но я рассматриваю их как очень важных членов семьи. Их присутствие также крайне необходимо.
Мама: Думаю, что не смогу этого сделать.
Карл: Ну что ж, я уважаю ваше право выбора в данной ситуации.
Мама: Означает ли это, что вы согласны встретиться с нами без детей?
Карл: Нет, я этого не говорил.
Мама: Хорошо, хорошо. Когда же у вас свободное время для приема?
Споткнувшись об это препятствие в самом начале, в дальнейшем терапия сможет развиваться в продуктивном русле. Наиболее мучительным открытием, которое я сделал в результате подобной телефонной борьбы, является то, что ее результат имеет большее отношение ко мне, чем к семье. Они чувствуют степень моей убежденности в том, что я говорю, и реагируют в соответствии с этим.
Если вы уверены, что для начала работы вам необходимо получить определенную группировку из членов семьи, вы такую группировку получите, и сделаете вы это не потому, что вам хочется как-то их подразнить или раздосадовать, но для того, чтобы сразу же дать им понять, что особенно для вас важно. До тех пор, пока вы ясно не представляете себе, в чем именно вы убеждены, трудно будет вашу точку зрения адекватно донести до других. Но имейте в виду, излишняя ловкость полезна только для акробатов. Вы можете добиться того, что к вам придут два поколения семьи, три поколения, при желании вы даже можете добиться четырех. Друзья, подруги, бывшие супруги, любовники придут к вам на прием, если только вы найдете соответствующий подход к семье.
Помню одну встречу, на которой присутствовали прокурор, его жена, бывшая жена и нынешняя любовница, и было дико слушать, как три женщины в течение двух часов обменивались замечаниями по поводу личности бедного прокурора. Не удивительно, что он был рад сбежать оттуда и вновь оказаться в зале суда.
Сражение за Структуру – это период первоначального стратегического поединка с семьей. Мне необходимо сразу же стать в "я – позицию" по отношению к семье. И как только семья начинает воспринимать и усваивать мои условия и ограничения, следует их автоматическая реакция на информацию, которую они получают от меня, – самоорганизоваться и стать в "Мы – позицию" по отношению друг к другу. Хотя формирование такой позиции представляет собой довольно длительный процесс, его первоначальный запуск чрезвычайно важен для работы с семьей. По сути дела, это ступенька в развитии лояльности членов семьи друг к другу, чувства локтя, своеобразного "семейного национализма". Исходно все без исключения семьи уже обладают некоторым запасом такой лояльности, который нуждается лишь в том, чтобы быть востребованным. Чувство семейной идентификации и гордости нет необходимости вновь создавать, его зерна в действительности уже существуют, необходимо только дать им возможность прорасти.
Есть по крайней мере два уровня, которые следует иметь в виду при рассмотрении условий протекания будущего терапевтического процесса. Один из них имеет дело с действительностью, с фактами – кто присутствует на встрече, кого просят говорить первым, что терапевт решает принять в качестве определения проблемы и т.д. Подобного рода решения принимаются всегда (и даже решение не принимать никакого решения тоже, по сути дела, является решением) и заслуживают пристального профессионального внимания. Решения терапевта изменчивы во времени и зависят от его личности. Мои собственные установки относительно этих вопросов выкристаллизовывались достаточно долго, но и они, отражая какие-то внутренние глубинные процессы, не являются очень жесткими. Лишь мои убеждения и ценности, в конечном счете, определяют то, какие условия могут являться предметом обсуждения, а какие – нет.
Устанавливая эти условия, я хочу, чтобы семья включилась в процесс взаимодействия, который в результате должен привести к обмену непосредственным опытом, переживаниями. Для того чтобы процесс терапии действительно задавал семье импульс развития, а не ограничивался лишь образовательным или социальным эффектом, он должен включать в себя настоящий личностный опыт, а не только голое умствование. Обучение само по себе может быть очень полезным, но обычно оно ведет только к более изощренным путям объяснения жизни, а отнюдь не к открытию новых горизонтов в ее реальном проживании.
Другим существенным компонентом принятия условий, в которых будет протекать терапевтический процесс, является способность терапевта серьезно относиться к своим собственным потребностям. Модель профессионального мученика, страдальца здесь вряд ли приемлема. Пренебрежение вашими собственными убеждениями, нормами и потребностями не приводит ни к чему, кроме “сгорания” терапевта. Я убежден в том, что такое “сгорание” является побочным результатом наших неудач в борьбе за собственную целостность и прямо не связано с деятельностью терапевта по отношению к семье. Вашей ошибкой будет решение пытаться сделать то, что с вашей точки зрения соответствует их желаниям.