Он открыл глаза и посмотрел на меня. В карих глазах будто горел собственный огонь, и по взгляду стало понятно куда больше, чем можно сказать.
Мы оба подались вперёд. Его губы коснулись моих. Ладони легли на лицо, словно удерживая. Дыхание смешалось, и я ответила на поцелуй. В висках застучал пульс, в голове закружилось. Плевать, да на все наплевать…
Горячие руки скользнули по плечам, обжигая так, словно не было на мне никакой ткани. Медленно провели по спине и привлекли ближе, прижав к нему. Меня бросило в жар. Дыхание совсем перехватило, а все остальное, кроме его прикосновений, исчезло.
Я будто в бездну сорвалась. Ближе… ближе! Распахнула его рубашку и скользнула руками по груди. Обвила за спину, зарылась пальцами в волосы на затылке. Выгнулась, отвечая на поцелуй, раскрыла губы, впуская его язык. Мы оба словно стали задыхаться. Острее, ярче чем любой сон…
Рен втянул воздух, невнятно что-то прорычав, и опустив ладони на бёдра, сжал их и притянул ещё ближе. Я застонала, когда его губы перешли на шею, и стали спускаться к груди. Вцепилась в него, будто боялась упасть, и руками и ногами.
Тогда он прижал меня к себе, приподнялся и опустив спиной на ковер, накрыл собой.
Расследование, опасность, предстоящая война — всё было послано к черту. Распалялось дыхание, переходя в стон, рвалась и стаскивалась одежда, поцелуи становились смелыми и жадными. Блики огня отражались и плавились на коже, а сознание уплывало в бездну.
***
Отступление.
Эльфийка долго стояла перед дверью, то и дело щёлкая пальцами. Но комната на проверку оставалась пустой. Как и комната Кадфаэля.
Они там, внизу уже давно всё закончили. Где их может носить!?
Решившись, Эллиартин толкнула дверь и юркнув внутрь, снова замерла. Поджала губы и процедила под нос честное мнение о дивной Арнавиэль. Вся комната в цветах. Белые лилии! Она помнит, как он отдавал приказ собрать букеты, и надеялась, что решил одарить невесту на праздник. Но он вовсе забыл! А цветы отправил этой… этой гадине!
— Я найду… — Всхлипнув от обиды, прошептала рыжая. — Я найду признаки, что ты с ним путаешься. И тогда отец прикажет тебя выставить вон! В тот же миг!
Покрывало слетело с кровати, следом отправились подушки. Ничего. Ну конечно! Здесь она его пока не принимала.
Под кроватью… ничего. На шкафах тоже. Ну где же, где?? Где-то должны быть её письма, а с ними наверняка приворотное зелье. Эта гадина училась у людей нечестным играм, она наверняка опоила Кадфаэля! Не мог он сам так резко измениться.
Она с рыком вывернула наизнанку подушку и кинулась к письменному столу. Запнулась и обернулась. Прищурилась.
Тайник! Сразу и не увидишь, хитрая ведьма надежно всё спрятала. Но Эллиартин тоже не проста! Она подпрыгнула, чтобы дотянуться до скрытой вещи, и на пол со шкафа упала простая дорожная сумка.
Рвануть завязки, схватить за дно, встряхнуть… По ковру рассыпались какие-то свитки, книжки, записи. Подозрительные пузырьки тёмного стекла. Груда оружия, кинжалы и метательные ножи. Зачем они ей?
А это что?
Озадаченная эльфийка подняла с ковра что-то, блеснувшее синим. Браслет из кожаных шнурков с каменными бусинами. Каждая из разного минерала, и каждая греет пальцы активной магией.
Охнув, она узнала украшение и выронила из рук.
***
В какой-то момент я снова начала страдать провалами в памяти.
Что на ковре у камина было — помню.
Мы потом лежали, не разжимая объятий, и медленно друг друга целовали, пока опять не завелись — это тоже помню.
Бутылку кто-то толкнул — тоже, вроде, было. Правда, не помню, когда именно.
Рен кажется, пару раз порывался меня куснуть, но не больно, и не помню, чтоб я была против. Да и сама грешна… А в какой момент мы оказались в другой части комнаты, просто не понимаю.
И откуда взялось одеяло? Его же кто-то сбросил на пол, когда мы добрались до постели. Опять же не вспомнить, кто именно.
Эльфийское вино, наверное, виновато? Однозначно. Из-за него я и соображаю плохо, и обессилела совсем. И до сих пор кружится голова, а приятная истома растекается по телу. И путаются мысли.
Кто бы мог знать, что это окажется так… Так! Не знаю теперь даже, что… что думать? Но, наверное, не нужно так переживать. Это просто… Это почти ничего не значит. Ещё наставник упоминал, что так лучше всего сбрасывается напряжение. Всё случилось просто и даже естественно.
Я вздохнула и, поудобнее устроившись, затихла, уткнувшись носом в чужую шею. В ответ рука на моей талии сжалась, и кончики пальцев провели вдоль спины, заставляя меня умиротворённо вздохнуть и выгнуться, прижимаясь ближе.
— Я ведь сейчас не сплю, правда? — Раздался тихий голос над макушкой.
Я вместо ответа коснулась губами его шеи и легонько прикусила. Он выдохнул:
— Не уходи.
Лениво вздохнула.
— Куда я пойду? Мне лень.
Послышался смешок. Пальцы продолжили дразнить, скользя то по спине, то вдоль талии.
— Говорят, провести ночь с пьяной ведьмой плохая примета. — Интригующим тоном поведала я в район подбородка. — Наутро можно остаться слегка поджаренным.
— О. — Заметил Лаурен. — Так я, выходит, рискую?
— Ну-у…
— Наверное, слух пошёл потому, что ведьмы засыпали быстро. Не успевали протрезветь, и наутро приходило похмелье. А в таком состоянии не грех поджарить кого, особенно если под руку подвернулся. Нужно позаботиться, чтобы ведьма дольше не спала. А уснула в хорошем настроении.
И коснулся губами моей щеки. Вроде бы склонился для поцелуя, но не задержавшись, опустился ниже и волнующе медленно поцеловал шею.
Ведьма закатила глаза и выдохнула.
Рен будто нарочно не спеша, провёл пальцами по шее и опустился к груди. А потом начал повторять путь губами.
Ведьма вцепилась в подушку и тяжело задышала.
Коварный музыкант не торопился переходить к решительным действиям, продолжая ограничиваться касаниями и поцелуями, то совсем легкими, то наоборот, такими сумасшедшими, что ведьма перестала соображать и простила бы что угодно, тридцать раз.
Мои руки он прижал к подушке и на попытки освободиться лишь покусывал кожу, до мурашек и слабых стонов. Я будто медленно плавилась, опять забывая всё и обо всём. Только бы не останавливаться.
— И во сне не виделось… — Тихо выдохнул Рен, проводя ладонью по моему животу. Я порывисто приподнялась, обвила его пальцами за шею и притянула к себе, прильнув губами к губам. Мало… мало, ближе, ещё!
Он обнял меня за талию, прижал и медленно повернулся, оказавшись внизу. Ни он, ни я пока не спешили.
***
Смутная тревога вырвала меня из глубокого сна.
Открыв глаза, я некоторое время продолжала лежать, пытаясь понять, что не так.
В комнате повисло спокойствие. Рядом лежал Рен, во сне успокоившись до обычной своей температуры. Проснись я с кем другим, ощутив явно прохладную руку, обнимающую за талию, спросонья перепугалась бы знатно. Но размеренное дыхание никуда не делось. И судя по всему, не сбилось.
Почему тогда я проснулась?
Тревога нарастала, разгоняя пульс, хотя, как я ни прислушивалась, ничего не услышала. Даже приподнялась на локте, оглядевшись.
Здесь не происходило ничего, но, когда я готова была списать волнение на влияние пресловутого вина, тело скрутил приступ ужаса, дающий понять: произошло необратимое.
Хотела вскочить, но из хватки музыканта вырваться оказалось не так-то просто. Повозившись, я выкрутилась, отползая к изножью, и только так освободилась. Бросила взгляд на него — может, тоже почуял? Но вампиры спят крепко, а просыпаются не сразу.
Где бы ни произошла беда, случилась она не вблизи. Есть время. Так что я поторопилась туда, где предположительно, осталась одежда. Огонь в камине давно погас, луна скрылась за тучами, и искать приходилось наощупь.
Так, нашлась рубашка… Тьфу ты, не моя! А это вообще штаны… Вот, вроде бы она.