— Бывает и так. За тобой никто не следит, никого твоя жизнь не волнует. Если, конечно, живешь одна. И в этом и хорошее есть, и плохое. Помощи тоже не жди. И нужно уметь вертеться. Девушке там несладко, если одна и некому заступиться.
— Ну, понятно… — Понурилась она.
— А ты что, сбежать надумала? — Я обернулась. — Не советовала бы. Опасное дело. Да до города ещё добраться надо.
— Да нет, глупо это… Сбежать навряд ли выйдет. Да и куда бежать? — Она развела руками и подняла голову, увидев гнездо «огоньков» на ветвях сосны, под которыми мы оказались. Задумалась, глядя на торчащие оттуда клювы, издающие требовательный писк; у этих птичек дети вставали на крыло лишь в конце листопада.
— Вот птенцы-то всегда из отчего дома разлетаются, им для того много не надо. У людей не так. Жалко… Так бы и улетела отсюда, кабы могла.
— Не спеши так думать. Дом есть дом. — Я качнула головой и присела, приминая ладонями сочную зеленую траву. У корней сосны, так? И что же тут может быть сокрыто?
— Так дом и в ином месте найти можно. — Возразила присевшая девушка. Разгладила ладонями ткань юбки на коленях, провела пальцами по траве и обернулась через плечо, с грустью сведя брови.
— А ведь мы все могли уйти отсюда. Семья моя, лет пять назад, хотела в город перебраться. Уж как хорошо бы сейчас было… И с тётей моей тогда общались хорошо, она там живёт, помогла бы. А сейчас… Да что уж там. — Расстроенно махнула рукой.
Я покосилась на неё, задержав ладони над землёй.
— Ты так не расстраивайся, в самом деле. Может, муж твой увезёт тебя отсюда. Может, и в город подадитесь. Откуда сейчас точно знать, куда судьба закинет?
— Ага, муж… — Пробурчала она. — Увезёт куда подальше, чтобы никуда не делась, да некому пожаловаться. А потом куском хлеба попрекать ещё начнет. У, поганец. Видела я этого жениха, тьфу. Лучше уж одной, в самом деле.
Я фыркнула.
— Знаешь, сколько ещё было таких девчонок, как ты? Если считать тех, кто из-под венца сбежал, зёрнышек в амбаре не хватит. А знаешь, скольким из них повезло? Сколько угодили не в бордель, не в прислугу, а зажили легко и счастливо, занимаясь любимым делом?
— Нет. — Наивно призналась она, а глаза так и заблестели надеждой. — Скольким?
Я подняла ладонь.
— Меньше, чем пальцев у меня на руке. Поняла, к чему веду?
Она печально посмотрела на собственные ладони, с тонкими слабыми запястьями. В таких руках не удержишь оружия. Я вздохнула и продолжила.
— Вольная жизнь, она, конечно, хороша. По-своему. Но подходит не всем. Так что ты хорошо подумай, если хочешь так поменять свою жизнь.
— А я, может, и не одна сбегу. — Пробурчала Шолана под нос. Но на мой взгляд не ответила, а только заёрзала на одном месте, пожаловавшись:
— Думала, вы мне посоветуете, что делать! А теперь сама не знаю…
— Я когда-то сбежала из дома. — Призналась я. — Так что не мне тебя учить. Твоя жизнь, ты решай. Я прошу только думать, как следует.
Она кивнула и погрузилась в молчание. Я тем временем сидела на корточках и задумчиво оглядывалась. Да что ж такое. Ни отклика, ни холодка в пальцах, ничего. Будто просто земля подо мной, и ничего больше.
— Ладно. — Я поднялась на ноги. — Мне тут делать, кажется, нечего. Погляжу на ваше кладбище.
— А зачем? — Удивилась она. — Там же кресты одни, над пустыми могилами.
Я едва на ровном месте не споткнулась.
— Как это «пустыми»?
— Так мы сжигаем своих. — Она пожала плечами, продолжая сидеть на земле. — В местах наших, в другой деревне, когда-то все кладбище встало. Давно это было, уже наши деды не упомнят. Но так потом и повелось, что от греха подальше мы только пепел хороним. И нам спокойней, и душам их. Слышала, эльфы так делают. Вот и решили наши прадеды, наверное, что так лучше будет.
— Надо же. — Я потерла подбородок. Мало того, что здесь лихо поминают наравне с лешим, хотя в других местах это равносильно призыву. Так ещё и в погребении свои обычаи. — Это вы, конечно, хорошо делаете. И вправду спокойней. Но тогда мне тем более нужно туда сходить.
— Почему?
— Потому что очень любопытно, откуда здесь тогда взяться зубарям. — Мрачно ответила я и развернулась. Для неё, наверное, последние слова прозвучали несколько зловеще, потому что девушка потёрла плечи, робко оглянувшись в сторону погоста, и сообщила:
— Вы уж обиды не держите, туда не провожу. Сейчас по лесу ходить страшно. Лучше обратно вернусь, мама с папой уж волнуются.
— Иди, конечно, я тут не заблужусь. — Отмахнулась я. — Только помни, что я говорила.
Она, не ответив, шустро спустилась вниз и скрылась за пригорком. Даже хворостинку свою забыла, но окликать по такому пустяку я не стала. Выломает новую.
***
На погосте и вправду оказалось тихо и пусто. Во всех смыслах. Ни часовни, ни даже хлипкого навеса: отпевали под открытым небом, у могил. И еле слышное ощущение, которое всегда появляется, когда нога ступает на кладбищенскую землю.
Эта хмарь, невидимая пелена, которая появляется от мёртвых тел и плача живых, здесь почти отсутствовала. И не потому, что вместо тел покоился пепел. Просто некто, способный питаться этой силой, регулярно подобное проделывал, в последний раз — не позже двух дней назад. Круга камней было мало? Или какая бы ни была там сила, здесь она роднее? Чёрт его знает.
Но в любом случае, некромант должен быть совсем недалеко отсюда. Да вот только где…
Я в задумчивой растерянности медленно брела обратно к деревне, когда вновь увидела ту кривобокую сосну и поймала некую мысль. После чего резко свернула с тропы и направилась туда.
Не знаю, что мне показалось не так. Поворот головы, тон речи? Может, слишком часто поправляемая юбка? Или то, что Шолана сразу села на одно место, как приклеенная, и даже не развернулась? Так и сидела, оборачиваясь через плечо.
Я остановила шаг.
Там, где она сидела, земля была неровная, да и трава мало того, что примята девушкой, ещё и подсохла в паре мест. Я не я буду, если здесь недавно не поднимали слой дёрна, а потом аккуратно сложили обратно.
Пальцы коснулись земли и ощутили уже знакомое ощущение чужой силы. Но что-то кроме неё, странно знакомое, заставило меня выхватить нож и приняться упорно раскапывать тайничок, не заботясь о том, что я оставлю вокруг следы в виде комьев чернозёма.
Верхний слой, прошитый корнями, поддавался с трудом, но когда я углубилась на пару пядей, дело пошло легче. Оглянувшись, не видит ли кто меня, я опустила голову и стала вытаскивать землю ладонями, аккуратно складывая рядом. И минуты не прошло, как руку обожгло ледяным прикосновением к металлу.
Я подняла находку, чтобы рассмотреть на свету.
Стало как-то грустно. А по ней и не скажешь. На что пошла, дурочка…
В яме обнаружился метательный нож из тусклого, зеленоватого металла. Не просто нож — мой собственный. Тот самый, что увяз в спине сбежавшего Ариса.
Я тщательно очистила его и вернула на место, в перевязь на внутренней стороне куртки. Если раньше мелькали сомнения насчет того, что объект здесь, теперь они пропали окончательно.
«Некромант ближе, чем кажется».
Я поневоле огляделась.
И где же ты, Арис?
***
Дом родителей Шоланы находился у самых ворот, и я могла легко сделать вид, что заглянула по пути. Пригладила волосы, скрыла оружие отводом глаз, растянула губы в приветливой улыбке и вообще постаралась принять безобидный вид.
Ещё до того, как по стуку открылась калитка, я поняла, что некромант этого порога не переступал. Да и вообще, не проходил даже рядом. Что ж, это тоже ответ. Он вполне может засесть в лесу, а помощница таскает туда еду. Загадкой остается, как она умудряется ходить незамеченной, обманывая строгих родителей. Лучше бы на сеновал бегала, ей-богу.
— Что такое? — Удивилась девушка, увидев меня. За её спиной, тяжело вздымая топор, колол дрова крупный мужчина, судя по явной схожести — отец. Он тоже удивился и даже опустил орудие труда, утирая лоб.
— Вы али в гости к нам? Али узнать чего надобно?