Люди вышли из комнаты, но Танцующий С Волками так и не поднял головы, чтобы посмотреть, кто именно вышел. Прошло несколько секунд, и он услышал грубый голос сержанта:
— Ты стал индейцем, не так ли?
Данбер поднял голову. Сержант нависал над ним всей своей тушей и злобно щурился.
— Не так ли? — повторил он.
Танцующий С Волками ничего не ответил. Он снова беззвучно уронил голову на руки, отказываясь смотреть куда бы то ни было до тех пор, пока не вернутся майор с лейтенантом.
В этот момент заговорил младший офицер, тот самый безбородый лейтенант.
— Как тебя зовут? — спросил он.
— Данбер… Д-а-н-б-е-р… Джон, Дж.
— Это твой приказ? — лейтенант держал в руках пожелтевший листок бумаги. Танцующий С Волками вынужден был скосить глаз, чтобы убедиться в том, что это именно тот приказ.
— Да, — наконец подтвердил он.
— В этом приказе стоит имя Ранбер, — мрачно сообщил лейтенант. — Дата проставлена карандашом, а все остальное написано чернилами. Подпись ответственного офицера смазана. Она абсолютно неразборчива. Что ты можешь сказать на это?
Танцующий С Волками слышал подозрение в голосе лейтенанта. Становилось ясно, что эти люди не верили ему.
— Эти приказы были даны мне в форте Хэйс, — ровно сказал он.
Лицо лейтенанта сморщилось. На нем проступила гримаса неудовлетворенности.
— Прочтите журнал, — произнес Танцующий С Волками.
— Мы не нашли журнала, — ответил молодой офицер.
Танцующий С Волками внимательно наблюдал за ним, уверенный, что тот лжет.
Но лейтенант говорил правду.
Один из первой партии, которая раньше всех достигла Форта Сэдрик, нашел журнал. Он был неграмотный и назвал его для себя просто листочками. Солдат разодрал книжицу на части и спрятал ее под кителем, думая, что эти листочки могут сослужить хорошую службу в качестве туалетной бумаги. Этот боец имел кличку — за его полное отсутствие интереса к грамоте он был прозван Шитсом. Шитс узнал, что потерян некий журнал. Тот, о котором говорил дикий белый человек. Наверное, он должен был вернуть его. Он мог бы получить вознаграждение. Но, немного поразмыслив, Шитс решил, что ему могут сделать и выговор. Или еще хуже. Он однажды сидел на гауптвахте и за более незначительную повинность. В общем, журнал так и остался лежать спрятанным под его кителем.
— Мы хотим услышать от тебя настоящую причину твоего появления, — закончил лейтенант. Сейчас это становилось похоже на допрос. — Если ты тот, за кого себя выдаешь, почему тогда ты не в форме?
Танцующий с Волками уперся спиной в стену складской хижины.
— Что армия делала в то время, когда должна была находиться здесь? — поинтересовался он.
Майор снова пошептался с лейтенантом, и тот снова обратился к Данберу:
— У нас есть предписание вернуть захваченную собственность, включая белых военнопленных, появившихся в результате вражеского набега.
— Здесь не было набега и не было пленников, — солгал Танцующий С Волками.
— Мы убедимся в этом сами, — возразил лейтенант.
Офицеры снова начали шептаться, и на этот раз их беседа затянулась.
Наконец лейтенант прочистил горло:
— Мы дадим тебе шанс доказать свою преданность стране. Если ты поведешь нас в лагерь врагов и выступишь переводчиком, твой проступок будет забыт.
— Какой проступок?
— Твое предательство.
Танцующий С Волками улыбнулся:
— Вы думаете, я изменник?
Голос лейтенанта сердито повысился:
— Ты хочешь сотрудничать или нет?
— Вам нечего делать за пределами Форта и вообще на этой земле. Это все, что я могу сказать, — спокойно произнес Танцующий С Волками.
— Тогда у нас нет выбора. Ты будешь арестован. Ты можешь сидеть здесь и обдумывать ту ситуацию, в которую попал. Если ты решишь помочь нам, скажи сержанту Мэрфи, и тогда мы поговорим.
С этими словами майор и лейтенант покинули склад снаряжения. Сержант Уилсокс поручил двум солдатам встать у двери, и Танцующий С Волками был оставлен один.
Трепыхающаяся Птица оттягивал выход колонны так долго, как только мог, но к раннему вечеру лагерь Десяти Медведей все-таки снялся и начал длинный переход, выбрав юго-западное направление.
Стоящая С Кулаком настаивала на том, что нужно подождать еще, что ее муж должен вот-вот появиться. Когда ее все же заставили идти вместе со всеми, с ней едва не случилась истерика. Жены Брыкающейся Птицы вынуждены были держать ее, пока она не взяла себя в руки.
Но не только Стоящая С Кулаком беспокоилась о Танцующем С Волками. Волновался весь лагерь. Совет, собранный в последнюю минуту, принял решение перед тем, как отправиться в путь: три молодых воина на лучших пони будут посланы на разведку в форт белых людей, чтобы выяснить, почему задерживается Танцующий С Волками.
Он сидел уже три часа, прогоняя боль со своего разбитого лица. Потом Танцующий С Волками сказал охранявшим его часовым, что ему надо облегчиться.
Когда он шел к скале, зажатый с двух сторон солдатами, он обнаружил, что отвергает в душе этих солдат и этот лагерь. Ему не нравилось, как они пахли. Звуки их голосов казались грубыми и резали его слух. Даже их походки и то, как они двигались, казалось грубым и неуклюжим.
Он помочился с края скалы, и два конвоира повели его назад. Он думал о побеге, когда фургон, груженый дровами, и трос солдат на нем, встретились на их пути. Фургон громыхал, направляясь в лагерь, но солдаты остановили его, немного не доехав.
Один из мужчин, сидящих в фургоне, приветливо обратился к своему другу, который оставался в лагере. Танцующий С Волками увидел высокого солдата, подходящего ближе к фургону. Тот, который сидел внутри, заулыбался своему товарищу.
Танцующий С Волками расслышал, как один из них сказал: «Посмотри, что мы привезли, а, Барни?»
Мужчина в фургоне подержал что-то в руке, а потом перевернул это на бок. Высокий, стоящий у колеса и заглядывающий внутрь, испуганно отшатнулся, когда тело волка со шлепком упало на землю у его ног. Это был Два Носка.
Люди выскочили из фургона. Они посмеивались над высоким солдатом, который попятился от мертвого волка.
Один из дровосеков осклабился:
— Большой… Да, Барни?
Двое других подняли Два Носка с земли. Один взял его за голову, а второй за задние лапы. Потом, сопровождаемые смехом остальных солдат, они начали гонять долговязого по двору, пугая его волком.
Танцующий С Волками упал на землю так быстро, что никто не шевельнулся, пока он не подобрался к солдатам, таскающим Два Носка. Коротким ударом он сбил одного из них, и тот отключился.
Он прыгнул за вторым и повалил его на землю, когда солдат пытался убежать. Данбер все-таки поймал его и сомкнул руки на горле противника. Лицо мужчины побагровело, и Танцующий С Волками увидел, как начали закатываться глаза солдата, как вдруг что-то ударило его в затылок и темная завеса снова опустилась над ним.
Когда он пришел в сознание, на улице уже наступили сумерки. Его голова так сильно ныла, а кровь пульсировала в висках, что он сначала ничего не заметил. Он только слышал легкий шум, когда шевелился. Потом он почувствовал холодный металл. Его руки были связаны вместе. Он пошевелил ногами. Они тоже оказались связаны.
Когда майор и лейтенант вернулись с новыми вопросами, он отвечал им с убийственным великолепием, свирепо глядя на их лица и посылая в них длинные плевки. Так делают дакоты, когда им наносят оскорбления. На любой их вопрос он отвечал на языке дакотов. В конце концов офицеры устали и оставили его в покое.
Поздно вечером, внушительных размеров сержант принес и поставил перед ним миску с жидкой кашей.
Танцующий С Волками отбросил ее связанными ногами далеко в сторону.
Посланники Брыкающейся Птицы принесли ужасную весть ближе к полуночи.
Они насчитали более шестидесяти хорошо вооруженных солдат в Форте белых людей. Они видели убитую «оленью шкурку», лежащую на склоне холма. И перед самым наступлением темноты они видели, как Танцующего С Волками тащили на скалу у реки, а его руки и ноги были связаны.
Колонна немедленно изменила тактику. Они поделили вещи между собой и отправились в ночь — маленькими группами по дюжине человек и даже меньше. Группы разошлись в разных направлениях и должны были встретиться позже в зимнем лагере.
Десять Медведей знал, что все равно не сможет удержать их, а потому даже и не пытался. Отряд из двадцати воинов, в числе которых были Трепыхающаяся Птица, Каменный Теленок и Ветер В Волосах, покинул племя в течение часа, обещая не вступать в бой с врагом до тех пор, пока все участники не будут уверены в успехе.