В панике он снова бросился в коридор. Сбегая вниз по лестнице, через несколько ступенек встретил коллегу с другого этажа. Тот ему объяснил, что загорелась корзина для бумаг и скатерть в кабинете на восьмом этаже. Огонь уже почти потушили, и лучше бы ему вернуться обратно на свой пост. И только когда он повернулся, чтобы пойти обратно, ему пришло в голову, что он ни на минуту не вспомнил о пациентах.
Ван Пёрсен рассказывает об этом, словно речь идет о каком-то курьезном промахе. Малый, как бы это выразиться поделикатней, не ахти какой тонкой выделки. Его счастье, иначе пришлось бы ему, как лорду Джиму[52], каяться до конца дней своих.
Болезнь Тейса Крута
Между тем у Тейса появилась идея прославиться своей болезнью. До того как умрет, он хочет убить несколько человек из своего мутного прошлого. Он надеется таким образом удостоиться заголовков вроде: ПАРАЛИЗОВАННЫЙ, БУДУЧИ ЖЕРТВОЙ, СОВЕРШАЕТ ТРОЙНОЕ УБИЙСТВО. Речь идет об одноклассниках его гимназических лет, которые жестоко над ним издевались.
Он наслаждается предвкушением радости, переживая это в форме бесконечных сомнений, хватит ли у него сил убить кого-либо ударом ножа, несмотря на ослабевшие мышцы. Разглагольствует о том, как раздобыть адреса своих жертв, которые, конечно же, все уже давно переехали. И не лучше ли достать огнестрельное оружие, потому что нажать на курок у него хватит сил, однако не будет ли отдача слишком сильной, так что он всё-таки промахнется? Это не моя вина, но нужно ведь как-то прервать этот бред: «Тейс, возьми где-нибудь напрокат лазерное оружие или нейтронную гранату, они бесшумные, и узнай, не могут ли потом бесплатно предоставить тебе психиатра для последующего наблюдения».
Он хочет добиться известности, чтобы потомки назвали болезнь его именем, потому что для каждого с диагнозом БАС, да еще на такой стадии, как у него, убить трех человек будет потрясающим достижением! БАС должен был бы получить название болезнь Крута.
– Да ему и собственное имя изменить ничего не стоит, – лаконично замечает Мике.
– Лу Геригу это ведь удалось, – особо подчеркивает Тейс. Он говорит, что это был прославленный бейсболист, который в 1941 году умер от бокового амиотрофического склероза, и что БАС называют в США Gehrig’s disease [болезнью Лу Герига].
– Но в последний момент я, разумеется, сдам тебя полиции и в вознаграждение смогу попросить у феи дать мне выбрать новое название для этой болезни, и тогда я выберу, скажем, lammussodomosus[53]. Ну а теперь, дети, быстро в постель.
– Вы не принимаете меня всерьез?
– С чего ты взял?
– Но ведь так на самом деле было, с Лу Геригом.
Его довод, что он может сделать всё, что угодно, «потому что долго мне сидеть не придется, через год я умру», меня пугает, и еще вопрос – удастся ли мне удержать его шутками.
Про Лу Герига всё правда. Enciylopaedia Britannica сообщает, что жил он с 1903 по 1941 год. Указывается, что он был «дольше всех активный игрок в американском бейсболе и один из лучших нападающих. С 1 июня 1925 года до 2 мая 1939 года Iron Horse [Железный Конь] играл на первой базе Нью-Йорк Янкиз в 2130 матчах. Достижение, которое никогда не было достигнуто ни одним другим игроком». Статья в энциклопедии заканчивается так: «Приятный, уравновешенный человек, Гериг оставался немного в тени своего товарища по команде – ослепительного Бейба Рута, сразу за которым он шел в очередности отбивающих. В 1939 году, когда стало известно, что Геригу грозит смерть от одного из видов склероза, он был избран в Baseball Hall of Fame [Зал славы бейсбола]».
И всё же впечатляет, какое смешение мотивов стоит за идиотскими планами убийства, которые вынашивает Тейс: месть за прошлое и желание придать смысл своим страданиям тем, что, совершив убийство, он свяжет свое имя со страданиями БАС и тем самым покажет, как плохо было, что именно он, Тейс Крут, должен был погибнуть от этой болезни. Ведь она погубила также и Лу Герига.
Болезнь Крута?
Когда к концу дня я заглядываю к мефроу ван Схевенинген, она уже забыла, зачем я был ей нужен. Эта маленькая хрупкая женщина, как настырная мышка, хрумкает последние жалкие крошки своей жизни. Где-то в середине 1920-х годов она, молодая стенотипистка, села на колени к менееру ван Схевенингену, да так там и осталась. Тогда она вовсе не была хрупкой, но подкупающе полненькой, что и запечатлела фотография на громадном телевизоре. На стене ее палаты висят два рисованных портрета – ее и мужа, просто замечательных, сделанных в ноябре 1944 года. Дата наводит на размышления. В ван Схевенингене виден победитель в войне: внушительная, ни с кем и ни с чем не считающаяся голова на толстой бычьей шее. У меня перед глазами возникают карикатуры из учебника истории средней школы. Возможно, что рисунки сделал благодарный скрывавшийся, который всё еще каждый год присылает им из Израиля громадную индейку к рождественским праздникам.
52
Лорд Джим, морской офицер, персонаж одноименного романа Джозефа Конрада (Joseph Conrad, 1857–1924), всю жизнь мучился совестью из-за недостойного поведения при крушении судна.