Он провёл пальцами по моими волосам и, замерев надо мной, заглянул в глаза.
— Это так и должно быть? — спросила я шёпотом.
— Да. Тебе было больно?
— «Больно» слишком примитивное слово для того, что сейчас было. Кажется, ты мне душу вскрыл без наркоза, а потом разделил на две части, одну из которых предал адским мукам, а другую вечному блаженству, — ответила я, всё ещё ощущая как внутри гуляет неведомая сила, будоражащая нервы.
— Прости. Я знал, что тебя будет тянуть ко мне сильнее, после того как вспомнишь. И сделал это, чтобы ты понимала. Любовь человека и духа похожа на пытку. И чем ближе, тем больнее, — он снова склонился чуть ниже и добавил. — Как бы мы оба этого ни желали… нельзя. Ведь после таких ночей некоторые не просыпаются и, в лучшем случае, с ума сходят.
— Почему? Что это значит для тебя, и что именно происходит?
— В данный момент наше положение неравно. Ты для меня словно хрупкий цветок, которым проще любоваться со стороны, заботиться, — пальцы нежно коснулись моей щеки и погладили, стирая дорожку слёз. — Сейчас ты сосуд, который не в силах вместить свою собственную суть полностью, и я вижу, как ты прячешь свои грани, всякий раз избирая более простые комбинации. Но что будет, собери ты их разом воедино? Хрупкое вместилище попросту не выдержит такого чудовищного резонанса. Близость духов, это результат наивысшей степени доверия, потому что являет собой взаимопроникновение в самую суть. Никакой самоконтроль не поможет тебе удержать свою сущность от полного раскрытия. А после своего путешествия в Библиотеку ты стала ещё на шаг ближе к этому.
— Получается, это я себя убью… — печально хмыкнула я, отводя глаза.
— Спи и не думай ни о чём, — тихо посоветовал Эл, и прежде чем я успела спохватиться, он добавил: — Я никуда не уйду.
Он и в самом деле остался, бережно обнимая меня как было когда-то раньше. В кольце этих тёплых надёжных рук я заснула неожиданно быстро, погрузившись в пучины запутанного сна.
Поначалу это было обычным, пусть и немного странным сновидением. Я не страдаю манией величия и почти никогда не вижу себя в роли богатой титулованной особы, но тут…
Молодая незамужняя графиня, которую похитил в пути какой-то разбойный элемент? Ну ладно, мне снились и более дикие сны, хотя богатой дамой и в самом деле быть как-то непривычно.
Карета остановилась, и я услышала снаружи громкий плеск волн и крик чаек. Море тоже мне снилось редко и чаще только в кошмарах, поэтому я сразу напряглась.
— Выходите, леди, князь уже заждался, — прозвучал резкий неприятный голос.
Я уже осознала, что сплю, ещё когда рассматривала свои руки в карете и подол красивого пепельного платья с чёрным кружевом и атласными лентами. Поэтому решила выйти из интереса.
Карета остановилась на скалистой возвышенности, и меня поразило то, что я даже не почувствовала, как мы сюда взбирались. Оглянувшись, увидела позади паршивенькую дорогу, где просто невозможно проехать так аккуратно, без тряски. Но на самом возвышении было нечто вроде площадки, куда ещё предстояло взбираться, и там меня уже высматривали.
Человек в чёрных одеждах и картинно развевающемся плаще не стал меня дожидаться наверху, а спустился вниз и подал руку. Но прежде чем вложить пальцы в его широкую ладонь, я подняла взгляд и вспыхнула от смущения.
— Ролевые игры, мой князь? — не сдержалась я.
Он улыбнулся лишь краешком губ, но ничего не ответил, и, когда я подала руку, подхватил меня и понёс наверх.
Эл остановился только на самом краю утёса, где и поставил меня на ноги, крепко стиснув руку. Открывшийся отсюда вид поражал воображение.
— Тьма… — невольно выдохнула я.
И в самом деле, мир и место, где мы находились, обычными не были. Внизу бушевал океан глубокого чернильного цвета с такими чудовищными волнами, рядом с которыми наш утёс казался игрушечным. И порой казалось, что эти волны иногда касаются сумрачного неба. Тёмно-пепельного цвета, как моё платье, местами переходящего в глубокую черноту. Небеса, как и океан, спокойствием не отличались — там, в вышине бродили вихри и сверкали живописные росчерки молний.
— Я знаю о том, как ты не любишь море и поэтому решил привести тебя сюда.
— Где мы? — спросила я растерянно и несколько ошарашено.
Ничего не говоря, Эл показал мне знакомый тёмный ключ. Отражения. Лабиринт причудливых полуреальных миров, где я когда-то оказалась по воле ангелов.
Я не люблю море и потому он решил показать место в десятки раз страшнее, да ещё и таким оригинальным образом. Его Светлость большой оригинал и я всегда об этом подозревала. Но его немногословность настораживала.
— Это место лишь в малой степени отражает то, что у меня здесь, — он прижал мою ладонь к своей груди и посмотрел так выразительно, что я даже не нашлась что сказать. Но этого и не требовалось. В другой руке у него откуда-то появился высокий кубок, который он протянул мне.
Даже не представляя, что там может находиться, я приняла сосуд, зачарованно глядя на то, как у него в руке появляется второй. Я по-прежнему не умела так мастерски управлять реальностью своих снов, он же являлся полным её властителем.
— За нас! — провозгласил он, с улыбкой переплетая наши руки.
Не подозревая никакого подвоха, я выпила содержимое кубка до дна, чувствуя сначала странное послевкусие, названия для которого попросту не существовало, а после необычную лёгкость во всём теле.
Моя рука дрогнула, роняя кубок. Эл же сделал это совершенно намерено, освобождая руку и сплетая наши пальцы.
— Закрой глаза и прислушайся, слышишь?
Я прикрыла глаза и действительно услышала какие-то звуки, сплетающиеся в моём разуме в единую мелодию, пронизывающую всё пространство.
— Что это?
— Музыка стихии. Отголосок хаоса. Пение тьмы. То, что изначально звучит в наших сердцах и является частью того, кто мы есть. То, что подобно стихии разрушает все преграды — пространство, время, человеческий разум с его жалкими попытками себя защитить.
— Но здесь…
— Ты временно и отчасти свободна. Идём.
И он повёл меня в сумасшедшем танце, кружа в этом ветре. Приближая к себе, он будто бы случайно касался губами, а затем отпускал едва ли не в свободный полёт. И благодаря этому безумию, я совершенно позабыла, где здесь небо, а где океан. Но меня это не страшило. Я не сводила с него своего горящего восхищением взгляда. Доверяя в этом танце над пропастью гораздо сильнее, чем кому бы то ни было и при более невинных обстоятельствах.
Нет, здесь и сейчас не приходилось ждать, когда стихнет мелодия — она вечна. Но мужчина вдруг остановился в момент, когда его руки прижимали меня тесно, а дыхание обжигало висок. Лёгким касанием тонких пальцев, заставил посмотреть прямо в его глаза, которые превосходили по своей мрачной красоте всё буйство стихии.
— Не бойся, — прошептал он, почти касаясь моих губ.
— Я не боюсь, — откликнулась я, а сердце уже не просто болезненно билось, а давно пылало, сорвавшись с ритма.
— Напрасно.
Не успела я подумать о том, какой он сумасшедший, как меня поцеловали. Так откровенно и яростно, но почти не больно. Мой дух словно продолжил парение над бездной от этих огненных касаний губ и чутких пальцев. По коже пробегали разряды, но они больше не сковывали моё тело, и я сама не заметила, как легко поддалась навстречу тому, ради кого была готова рискнуть не только жизнью, но чем-то гораздо более ценным. И рухни даже сейчас эти страшные небеса вниз, я не заметила бы этого.