Нет, я не сердилась на него из-за недомолвок. Пыталась запастись терпением, безоговорочно доверяя и точно зная — что бы он ни делал, направлено исключительно мне на благо. Глупить в этой ситуации и поступать Элу назло, я не собиралась. Почти привыкла к тому, что каждый раз он оказывается прав в итоге. Оттого, с каждым разом у меня остаётся всё меньше и меньше сомнений. И я надеюсь, что однажды между нами не будет и тени их.
Иногда Элигор отлучался, но я не спрашивала его о том, где он пропадает в такие моменты. Понимала, что у него могут возникать свои дела и проблемы, которые меня сейчас пока ещё не слишком сильно касаются. Когда-нибудь это изменится. Но пока время не пришло, остаётся радоваться установившемуся между нами пониманию, верить и дорожить теми мгновениями, когда он рядом.
— Хочешь сказать, что тебе не скучно возиться со мной? — спросила я его, скорее в шутку, нежели всерьёз. Но в ответ уловила довольно странное выражение в тёмных глазах, заставившее пожалеть о заданном вопросе и немного устыдиться.
— Если хочешь знать, я радуюсь мгновениям спокойствия, — произнёс он, насмешливо глядя на то, как запылали кончики моих ушей. Пусть в комнате и царил полумрак, разбавляемый лишь светом из затянутого в морозные узоры стекла, я знала, что Эл видит и наслаждается этим зрелищем — забавляет его моя неловкость.
Теперь настал момент удивляться. Надо же, неужели он на самом деле считает спокойствием наши тренировки и приключения? В самом крайнем случае, это могло раздражать, ведь я всё ещё совершала ошибки и не добивалась каких-то нереальных результатов. Но спокойствие…
— Нас, что, ждёт такое бурное будущее? — по правде говоря, я и представить не могла адекватно, что такого будет с нами дальше, и воображение рисовало откровенный бред: взрывы, преследования, погони и стены пламени.
Эл вдруг так широко улыбнулся, будто прочёл мои мысли, и сделал одну из самых гадких вещей, которые я временами недолюбливала — ответил загадкой.
— Бурное или нет, это ты сама скоро определишь. Гораздо важнее то, что оно будет отличаться от всего того, что ты могла себе вообразить.
— Чувствую свою фантазию ущербной, — вздохнула я и нахмурилась.
Только стоило Элу заключить меня в объятия, как растерянность и напряжение отошли на второй план, уступив место теплу. Положив руки на его плечи и сцепив их на затылке в замок, я со всей серьёзностью посмотрела в тёмные глаза. Правда, серьёзности моей хватило ненадолго — её подчистую смёл водоворот смешливых искр в любимом взгляде и иронично дрогнувший уголок губ.
— Мне не хотелось бы нарушать идиллию, но неужели вы собираетесь проигнорировать приглашение? — неожиданно поинтересовались от двери и одновременно повернувшись, мы увидели стоящую там прекрасную женщину, сложившую руки на груди и строго нахмурившую брови. Хотя эта строгость ничуть не пугала и выглядела в её исполнении по-матерински добродушно, моё сердце едва не оборвалось.
— Уже? — севшим голосом спросила я, глядя на госпожу Голубку с затаённой надеждой.
— Близится канун весеннего равноденствия и тебе нужно подготовиться. Я взяла это на себя, а потому, прощайтесь и в путь, — ответила она, подходя ближе.
Прощаться?
Тут я и вовсе похолодела, с мольбой во взгляде взглянув на Эла. Но вместо того, чтобы заверить меня в том, что всё будет хорошо и он по-прежнему будет со мной, мужчина кивнул.
— Я не хочу, слышишь — с моих губ сорвался едва слышный шёпот. — Я не стану с тобой прощаться.
— Так нужно, — ровным голосом произнёс он.
— Почему? Ты ведь говорил… — мой голос стал бесцветным и глухим, как будто вмиг я растеряла всё тепло и ощущение своего Пламени. Вот так оказывается легко выбить почву из-под моих ног. И где же сила?
— И не отказываюсь от своих слов, — сказал Элигор, касаясь моего лица и заставляя смотреть на себя. — Но здесь и сейчас мы действительно должны попрощаться.
— Я не понимаю…
— Ничего. Ещё поймёшь. Ты единственная, в кого я верю и верил всегда.
Я крепко стиснула зубы и постаралась не плакать и остановить рвущуюся изнутри истерику, мешавшую трезво оценить происходящее. Всё же было хорошо, и, вдруг, мне нужно уходить, прощаться. Ведь я думала, что вместе с ним отправлюсь навстречу своему предназначению. А вот, выходит, что оно только моё и неделимо.
Как же горько осознать это так неожиданно. Как клинком в сердце. Послать бы всё к чертям, да только, кажется, поздно. Где-то в глубине теплится упрямое стремление сделать всё правильно, потому что Он верит. И это сильнее всех истерик и непонимания.
В какой-то момент я словно в трансе осознала, что не отступлю. В порыве схватила его за руку, мимолётно прикоснувшись губами к тыльной стороне ладони и прижав к груди. Затем посмотрела на него, отчаянно стараясь не сорваться на раздирающие меня эмоции, и поцеловала, выдохнув в губы слова о том, что и я в него верю.
Спустя один головокружительный миг, я выпрямилась и, взглянув на госпожу Голубку, кивнула. Та мягко улыбнулась в ответ и, приблизившись ко мне, коснулась пальцами моих висков. Тут же стало тепло, спокойно, и всё поглотило ровное золотое сияние.
Когда свет рассеялся, я с немалым удивлением обнаружила себя сидящей на тёмно-алой софе посреди какого-то модного салона. Здесь имелось множество зеркал, стояли ряды вешалок с одеждой, а в отдалении у стены виднелся шкаф с обувью. Госпожа Голубка, поправляющая причёску у одного из зеркал, озорно подмигнула мне через отражение.
— Ты ведь не можешь отправиться навстречу своей судьбе в этом, — подсказала она.
Я пожала плечами. Откровенно говоря, я редко обращала внимание на то, как одета, за исключением некоторых частных случаев. Но сейчас…
— Неужто, это так важно? Разве нельзя просто создать усилием воли?
Женщина мелодично рассмеялась, будто услышала какую-то шутку.
— В твоём случае, ничего создавать не нужно. Это слишком ненадёжно. Когда же каждая деталь имеет значение, ещё и опасно, — загадочно пояснила она.
Понятно, что всё очень запутанно. Могу ли я доверять Голубке? Сердце подсказывает, что могу. А значит, остаётся положиться на неё и принять её помощь с благодарностью.
— Только не смотри на меня как на монстра, я не собираюсь истязать тебя примерками, — вдруг проговорила она, останавливаясь напротив. — Твоё платье уже давно готово, идём.
Она проводила меня в комнату, где на манекене красовалось роскошное бальное платье, глубокого чёрного цвета с серебристо-белыми вставками на юбке. Я никогда не носила ничего подобного и замешкалась бы, но Голубка быстро пришла на помощь и помогла мне одеться. Наряд действительно сидел как влитой, облегая руки, грудь и талию, а свободная летящая юбка не стесняла движений.
— Прекрасно, а теперь покружись, — попросила госпожа Голубка.
Я выполнила её просьбу и даже рот открыла от удивления, когда платье вспыхнуло звёздными искрами.
— Присядь и примерь туфли, — женщина с загадочным видом вручила мне коробку.
Сняв крышку, я обнаружила алые башмачки с широким устойчивым каблуком и ремешком, застёгивающимся на щиколотке. Они тоже пришлись мне впору, и я хотела уже встать, чтобы взглянуть, как это будет смотреться в целом и сочетаться с платьем, но меня остановили. Не теряя времени, Голубка решила здесь, и сейчас поколдовать над моей причёской. Пришлось смиренно сидеть добрых полчаса, пока она не закончит.
Вытянув ногу, я полюбовалась туфельками и не смогла удержаться от вопроса:
— Почему они красные, а не чёрные, под цвет платья?
— Твой Путь стоил крови, и твоей и чужой, но ты продолжаешь идти, — она произнесла это отстранённым будничным тоном, но от сказанных слов мурашки по спине побежали. Вдруг я с особой чёткостью осознала, что там, куда пойду, обо мне будут знать даже больше меня самой.
Но чего же страшиться, если снова позади горят все мосты и путь к отступлению отрезан? Осталось идти только вперёд, до конца, который станет новым началом.