— Думаете, подставить вас кто-то пытается?
— Дак… времена-то какие? Всякое на ум лезет, пока ворочаешься-то всю ночь без сна. И так ситуацию повернешь, и эдак. Ведь ничего святого в людишках не осталось.
— И вы хотите?..
— Ну а что… человек я старый, немощный. Ни за что он мне правды не скажет. Не забоится он меня. Ну а… другого кого просить, из своих же ребяток, так это… я бы и с самого начала мог, если б позора своего не опасался. Это ж ведь что получится — обратишься за помощью, а тут же и слух пойдет, мол, все, выдохся старик. На каждый-то роток платок не накинешь. И вот… если уж мне вам довериться довелось… может быть, вы бы с ним сами потолковали, а? А я уж, помимо того, что Деду вашему, ну… сверх той оплаты, вам бы — лично…
— Ну что ж делать, — Петр поднялся из кресла. — Потолкую. Только не нужно мне ничего… помимо прочего. Мне начальство жалованье платит.
— Много?
— Много не бывает. Бывает достаточно.
— А то шли бы ко мне. Очень мне такие-то вот, как вы, нужны. Мало нынче таких.
— Каких?
— Ну… которые вот так вот легко от денег отказываются.
— Спасибо, конечно, на добром слове, но…
— А вы не спешите. Подумайте. Я не тороплю. Мало ли как жизнь обернется. Я вам предложил и слова своего назад не забираю. А слово мое крепкое. Хоть и у Деда вашего спросите, если сомневаетесь.
— Зачем же.
— Подумаете?
— Хорошо, — Волков вышел в прихожую. — Да! А с этими-то двумя мне что делать? У меня своей собственной тюрьмы нет. В конце концов, это вас они обокрали, а не меня.
— А где они?
— Ребята мои пока за ними присматривают. Я их поймал, бычок этот мне ихнего старшего сдал, больше у меня к ним вопросов нет. И я им не судья. Личной обиды у меня на них нет.
— А у меня есть.
— Ваше право.
— Один, говорите, с понятиями, а другой бычок?
— Ну да.
— Ага…— вновь прикрыв глаза, хозяин что-то прокручивал в уме. — Вот что мы с вами сделаем. Тут как раз в городе у нас товарищ мой сейчас гостит. Хороший товарищ, старый и верный. Он сам из Дагестана. И у него там, в горах где-то, то ли ферма какая-то, то ли еще что, не знаю, врать не буду. Так вот этого бычка я ему и подарю. А? В хозяйстве сгодится. А тот, который при понятиях… ну что ж… по понятиям мы с ним и разберемся. Посмотрим, что за человек.
— Дело ваше.
— Вы вот что… адресочек я вам сейчас дам, вы запишите и туда, если не затруднит, их обоих и отвезите. Я сейчас позвоню, предупрежу, их там у вас с рук на руки и заберут. И… этого, третьего, который умник, когда с ним все закончите, — туда же… Хорошо?
— Как скажете.
— Ну, всего вам хорошего. Жду, значит, я вас. Сегодня.
— До свидания.
Петр вышел из квартиры, и за его спиной глухо лязгнул запор железной двери.
28
Прошло достаточно много времени с того момента, когда Федор увез по каким-то своим делам Германа с Леней, и Адашев-Гурский сидел в вагончике, испытывая смешанные чувства. С одной стороны, ему уже наскучило сидеть и ждать, когда «клиент дозреет», а с другой — он, собственно, не знал, что делать дальше.
Вдруг он услышал со стороны контейнера какие-то звуки. Вышел на крыльцо, спустился по ступенькам и подошел к железной двери.
— Чего тебе? — спросил он через небольшую щель.
— Так я… это… сказать хотел… — глухо донеслось изнутри.
— Говори.
— А товарищ ваш совсем уехал?
— Тебе-то что?
— Да я… это… знаю, где они ее прячут. Выпустите меня.
— А для чего тебя выпускать?
— Я все расскажу.
— Вот и говори. Что тебе мешает?
— Я адреса не знаю, только так, зрительно. Без меня вы все равно не найдете. А показать могу.
— Ты говори, говори. Там видно будет.
— Ну… Я их, на самом деле, не знаю. Один у меня комнату снимал. А второй приезжал к нему. И вот в четверг вечером они вместе приехали. И девчонку какую-то с собой привезли и заперли. А потом утром уехали.
— Так ты это товарищу моему уже рассказывал.
— Да, но… я вроде знаю, куда они ее увезли. Они же от меня особо не таились. Я слышал, один вроде говорил, что за нее чечены денег могут дать. Но пока, мол, ее спрятать нужно. А то здесь, говорит, стремно. Они ее и увезли.
— Куда?
— На дачу одну. Я там был, они меня туда недели две назад возили, забор чинить. Денег заплатили.
— Найдешь?
— Найду. Только торопиться надо. А то они ее чеченам продадут. Тогда уж все…
— А может, уже продали?
— Может, и продали. Только вряд ли. Этот говорил, что с чеченами дело иметь… продумать все надо хорошенько, чтоб не кинули. А времени-то прошло — всего ничего. Ее еще выручить можно. Можно успеть. Только поторопиться надо.
— А тебе-то до нее какая забота?
— Я вам помогу, а вы меня отпустите… Отпустите?
— Подумаем. А что ж ты раньше молчал?
— Боялся. Они же бандиты. Убить обещали, если скажу кому-нибудь.
— Так зачем говоришь?
— Да я тут подумал… те пугают, вы грозитесь… Ну, от тех-то я, может, и спрячусь, шанс есть. А вот если вам не скажу… то и совсем у меня никакого шанса не остается. Вы же уверены почему-то, что я вас обманываю. Правильно?
— Это правильно, — кивнул Александр. — Это ты разумно рассуждаешь.
— Ну вот… а так… Они вас не ждут, ничего про вас не знают. Вы с ними справитесь.
— Двое их, говоришь?
— Да-да, двое.
— И они нас не ждут… — задумался Александр.
— Ну конечно.
— А далеко отсюда до той дачи?
— А мы где?
— На кладбище.
— Это я догадался… На каком?
— На Южном.
— Нет, отсюда как раз не очень. Это в Сиверской. По Киевскому шоссе. Может, еще успеем. Только торопиться надо.
— Ладно. Подумаем мы над твоими словами. — Адашев-Гурский ото дел от контейнера.
Подойдя к вагончику, он посмотрел на пустую кладбищенскую дорогу, по которой уехал автомобиль Федора, подошел к машине Германа, открыл дверь и заглянул. Ключи были в замке. Наклонился и вынул из-под водительского сиденья обрез. Отведя в сторону «собачку», переломил и взглянул на стволы — заряды были на месте. Вновь защелкнул и переложил обрез под правое сиденье. Затем зашел в вагончик.
— Ну вот… — Доктор Вениамин выпил из стакана водки, поморщился и, закусив колбасой, поднял взгляд на Элис. — А уши-то у него не купированные, их резать надо. А как?
— Веня, вы машину водите? — спросил его Александр.
— Честно говоря, даже и не знаю, — обернулся к нему Вениамин. — Ни разу не пробовал. А что?
— Да… тут такое дело… В общем, клиент наш раскололся. Говорит, что знает, где Жаклин прячут. Только нужно спешить, ее чеченцам могут продать.
— Как… продать? — не поняла Элис, уставившись на Гурского уж и вовсе потемневшим до невозможности взглядом и без того черных глаз.
— Как? В рабство. Как еще… Она хорошенькая? Как выглядит, нормально?
— Н-ну… нормально, — пожала она плечами.
— Вот видишь. Молоденькая, да?
— Да, — кивнула Элис.
— Будет жить где-нибудь в горном селении. По хозяйству помогать, за скотом присматривать. Хозяева ее продавать будут время от времени друг другу, когда одним поднадоест, другие купят. Ну а, может быть, за нее и выкуп потребуют — миллион баксов, например. Это если повезет. Потому что дело это, с выкупом, рисковое. Как еще обернется. Может, Штаты за ней Шестой флот в горы двинут. Кому это надо? Хлопотно. Воевать еще с ними. Проще девку по ее прямому назначению использовать.
— Саша, надо что-то делать… — покачал головой Вениамин.
— Нет у меня прав, — Гурский раздраженно закурил сигарету. — И не было никогда. И водить я толком не умею.
— Как? — недоуменно уставилась на него Элис. — Почему?
— Потому что у меня и машины-то никогда не было. Зачем мне машина? Я пешком хожу с удовольствием. Или на такси. Или на поезде… если далеко.