— Вы кого-то ждете? — к ней подошли парень с девушкой. — Тут вроде бы наши места…
Эльза посмотрела на них и кивнула: жду. Молодые люди переглянулись, и, пожав плечами, ушли в конец вагона. А Эльза повернулась к грустной девушке, и, чуть повысив голос, сказала: «А жду я вас!». Сердце колотилось, и Эльза подумала: «Вот, сейчас эта девушка точно решит, что я сумасшедшая…» Но попутчица оглянулась по сторонам, встала, взяла сумку и подошла. Эльза осмелела:
— Присаживайтесь, давайте выпьем за знакомство.
— Спасибо.
Девушка села и взяла бокал. И другой рукой вытерла набежавшие слезы. Она была очень сильно накрашена — как будто с ночной вечеринки. К тому же, блестящие серые тени местами осыпались, тушь размазалась, а тонального крема на лице было столько, что, казалось, проведешь пальцем, и останется борозда.
Эльза вынула из сумки влажные салфетки, крем и пудреницу. И, протянув все это новой знакомой, сказала: «Пойдите, умойтесь». Девушка с сомнением протянула руку, потом быстро взяла все и, захватив сумку, пошла к выходу из вагона. Поезд тронулся.
Когда Ольга, а звали ее именно так, вернулась обратно и снова взяла бокал, на столе уже стояла целая бутылка вина, и на белой тарелке того неповторимого фарфора, который бывает только в ресторанах поездов, кроме нарезанного яблока, лежал еще и шоколад. Сейчас девушка казалась гораздо милее. Ее лицо было немного непропорциональным, но свежий румянец красил его гораздо больше, чем килограммы грима. К тому же, она расчесалась и заплела косу, отчего донельзя высветленные концы волос перестали бросаться в глаза. И, когда улыбнулась — стала почти хорошенькой.
— Вот и чудесно, — сказала Эльза, — поздравляю с освобождением.
От этих слов на глаза девушки снова навернулись слезы. Но она внезапно рассмеялась, обнажив немного неровные зубы, и, посмотрев Эльзе в глаза, залпом выпила вино.
Все пять часов дороги они говорили. Точнее, Эльза спрашивала, а Оля отвечала на вопросы. Они выпили две бутылки прекрасно охлажденного «Шардоне» и совершенно не обращали внимания на сидящих вокруг людей.
Эльза заметила, что чужая история отвлекла ее от собственной. Она погрузилась в переживания Ольги не хуже, чем в роль на сцене. А о своих сложностях попросту забыла.
— Рационализм убивает, я всегда об этом знала, — говорила новая подруга. — И когда я решила построить свою жизнь правильно, я точно потеряла часть себя.
Выяснилось, что первая любовь — как у всех, несчастная — побудила Ольгу в дальнейшем искать мужчин постарше, без «ветра в голове». И она искала, методично и целеустремленно. И нашла, когда ей было двадцать три. Он был успешен, все еще красив, достаточно состоятелен и, как ни странно — одинок. За плечами у него были распавшийся брак и головокружительная телевизионная карьера. Когда они познакомились, он работал ведущим на самом известном в городе телеканале — там, как и везде на телевидении, ценились импозантные мужчины «за сорок» с «плакатной» внешностью и красивым голосом. Казалось, судьба подарила ей мечту.
Они встречались около полугода. Он водил ее на пикники к своим взрослым друзьям, возил в уютные загородные рестораны, познакомил с пожилой мамой. Но просил не афишировать их отношения перед остальными, и никогда не появлялся с ней вместе там, где было много чужих людей. Она была влюблена, ничего не спрашивала и старалась не думать даже о том, что при чудесных романтичных ухаживаниях, бесконечных признаниях в любви, их интим был очень редким и неярким. Не то чтобы это задевало, но было странно, и она посоветовалась с мамой.
Мама сказала, что с мужчинами в этом возрасте всегда так, и что с отцом у них «этого» почти не бывает. И намекнула, что «это» найти всегда можно, а вот приличного мужа со связями, деньгами, да еще и такого интересного — очень сложно. «Когда ты выйдешь за него — все девчонки обзавидуются», — говорила мама. Олина мама желала добра и всегда была права. И тогда, когда выкидывала удобную обувь, говоря, что с четырнадцати лет девушка должна ходить только на каблуках. И когда заставляла краситься прямо с утра, даже дома в воскресенье. И когда ворвалась к родителям «бывшего» с заявлением об изнасиловании. Правда, в тот раз они с мамой поссорились: когда без пяти минут родственники пришли к ним «загладить вину сына», зареванная Ольга наотрез отказалась выходить не только замуж, но и из комнаты — уж слишком противная была история. Мать тогда обозвала ее шлюхой, дала пощечину, потом месяц не разговаривала и не давала денег. После все как-то выровнялось, но теперь маму хотелось порадовать. Себя — тоже.