— Надеюсь, я не перестарался: ты выглядишь так, будто увидела привидение.
Он поставил свой бокал на бар и в несколько шагов был уже возле нее, взяв ее руки в свои и поцеловав в обе щеки.
Лизл нервно рассмеялась.
— Это несколькопохоже на привидение, — признала она. — Но предполагаю, что я понадобилась тебе для чего-то. — Она чуть отступила и пристально посмотрела ему в лицо. — Джеймс, что ты тут делаешь?
Лениво усмехнувшись, он потянул ее к столу.
— Какая разница? Разве ты разочарована?
— Конечно, нет. Я очень довольна. Но, Джеймс, как…
— Никаких "как"
— Но…
— И никаких "но". Не то остынет ужин.
— Ужин? Но… я не могу остаться здесь… я не смогу отужинать с тобой.
— Нет, сможешь, уверяю тебя. — Он пригласил ее сесть за великолепно оформленный стол. — Как видишь, все ждало тебя.
— Но… я действительно не могу.
— Почему?
Она покачала головой:
— Потому что, к несчастью, у меня тут же назначен ужин с неким человеком по фамилии Тэлботсон. Я было подумала…
— Не спорь, Лизл… и сядь, пожалуйста. — Джеймс отодвинул стул, подождал, пока она сядет, и налил в бокал вина. Его красивые глаза отражали свет свечей. — Тэлботсон, говоришь? Это твой знакомый?
— Нет… совсем не знаю, кто это. Это кто-то из знакомых Тони, и ужин с ним очень важен для дела. Джеймс…
Она сделала движение, чтобы подняться, но Джеймс положил руку ей на плечо, и она села вновь.
— Отдохни, Лизл. Расслабься, думаю, этот приятель Тэлботсон поймет.
Она быстро взглянула в его лицо. Что-то в его тоне было такое, что заставило ее еще раз удивиться. У нее было ощущение, что Джеймс затеял какую-то игру. И что ему известно больше, чем ей. Она спросила с любопытством:
— Ты что-то об этом знаешь, так?
— Все очень просто, — усмехнулся Джеймс.
— Не понимаю.
Он протянул ей руку через стол, взяв ее ладонь и тихо проговорив:
— Это как раз то, в чем заключается проблема. Именно этого я от тебя добиваюсь: чтобы ты поняла.
Она остановила на ней взгляд.
— Джеймс… что-то происходит, так? И что именно — я не знаю. — Она была в затруднении и растерянности; но даже в этом состоянии она был счастлива одним только тем, что вновь видит Джеймса. Так что же он делает в Авиньоне? Любопытство вернуло ее к реальности. — Ну скажи мне, Джеймс, — прошептала она.
— Хорошо, я все тебе расскажу. — Он таинственно усмехнулся, будто пряча секрет еще дальше. — Ты осознаешь, что видишь перед собой гения?
— Вспоминаю, что ты упоминал об этом пару раз, — улыбнулась она в ответ. — Так ты, наконец, расскажешь?
— Ну вот, — сказал он. — Расскажу. — Он глубоко вздохнул и проказливо усмехнулся: — За два прошедших года твоя телекомпания понесла ряд финансовых потерь, не так ли?
Лизл кивнула.
— Кажется, да. Мы все вложили в нее немного, но это как капля в море, — с отчаянием признала она.
— Мне это известно. Теперь необходим новый капитал, а банки опасаются давать ссуды — в особенности компаниям типа вашей, чьи отчеты не вдохновляют, если не сказать большего.
— Кажется, ты вошел в курс дела.
Он бесстрастно и даже безразлично произнес:
— Теперь и я вошел в этот бизнес.
Лизл издала короткий смешок:
— Чтобы теперь уж знать обо мне все досконально?
— Кое-что я до сих пор не знаю.
Его пальцы поглаживали ее ладони, ласкали их, будто он и не расставался с нею. Лизл сделала инстинктивное движение, чтобы ответить на ласку, но сдержалась: ее самоконтроль начал работать вновь.
— А что мистер Тэлботсон? О нем ты что-то знаешь?
Джеймс улыбнулся:
— В некотором роде — да.
— Продолжай, Джеймс.
— Я волнуюсь.
— Обо мне? — Она пыталась игнорировать чувства, которые пробуждались в ней при его прикосновении. — Или о мистере Тэлботсоне?
Свет свечей играл на ее груди и плечах; на его лице; и его взгляд говорил ей о том, что те недели, что прошли со времени их разлуки, ничего не изменили в них обоих: их тянуло друг к другу по-прежнему.
— Об обоих, — спокойно признал он.
— Обо мне нечего волноваться, Джеймс, — сказала она, — а что волноваться о мистере Тэлботсоне? Он где-то будет ждать меня, а потом…
— Нет, он уже не ждет.
Она удивленно взглянула на него.
— Откуда ты знаешь?
— Я знаю, потому что я и есть мистер Тэлботсон.
Лизл смотрела на него, не зная, что сказать. Она не верила.
— Ты?..
— Да. Тэлботсон — фамилия моей матери в девичестве. Выйдя замуж, она стала Ловелл, а компания "Тэлботсон Интернешнл" — досталась мне в наследство. У меня есть кузены, которые владеют несколькими пакетами акций, но в целом компания принадлежит мне. Я просто не стал менять ее название и все. И сам назвался фамилией матери.
Беспомощно глядя на него, Лизл проговорила:
— Ты самый удивительный человек, которого я когда-либо встречала, Джеймс.
Он тихо засмеялся.
— Я изыскивал способы вернуть тебя — ведь твои письма не слишком обнадеживали!
— Твои тоже.
— Я хотел дать тебе время все обдумать; я не желал тебя торопить.
— И что общего все это имеет с "Тэлботсон Интернешнл", или мистером Тэлботсоном, и твоим пребыванием в Авиньоне?
— Я как раз подошел к этому. Когда я узнал о ваших финансовых проблемах — а я как раз выискивал, каким способом стать к тебе ближе — я, проще говоря, купил вашу телекомпанию. Другими словами, Лизл Павла Леонтина Адрианович, я — ваш новый босс!
Чувствуя себя совершенно некомфортно, Лизл не могла ни двинуться, ни ответить. Она некоторое время, показавшееся ей очень долгим, глядела в глаза Джеймсу, а затем поднялась и пошла к столу, чтобы взять с него свою сумочку.
Она стояла, обратившись к нему спиной, в раздумье — и Джеймс следил за ней взглядом, полным любви и муки, в ожидании ее реакции. Когда ему стало ясно, что реакции восторга не будет, он тоже встал и подошел к ней, тихо обняв за талию.
— Это что — так ужасно? — мягко спросил он, коснувшись ее уха губами.
Она резко обернулась, и он был вынужден отступить. Взгляд ее выразительных глаз был полон гнева.
— А я — часть этой сделки?
Он вовсе не ожидал такой реакции. Он прищурил глаза:
— Что эти твои слова должны означать?
Лизл обвела рукой столик на двоих, свечи, а также огромных размеров двойную кровать, которую ей теперь было видно через полуприкрытую дверь спальни.
— Ты что, полагаешь, что я совсем дура, Джеймс? — Глаза ее горели гневным огнем. — Я — козырная карта в этих переговорах? Я прилагаюсь к купленной компании в качестве… приправы?
Теперь он смотрел на нее в полном недоумении, шокированный горечью в ее голосе.
— Но ты не понимаешь…
— Нет, — уже более спокойно сказала Лизл, — я не понимаю. Но хочу, чтобы ты знал, Джеймс: я не собираюсь становиться основой какой-либо сделки. Я не позволю себя унизить таким образом.
Она подошла к двери и взялась уже за ручку, но Джеймс накрыл ее ладонь, положенную на ручку двери, своей и тихо сказал:
— Лизл, выслушай меня, пожалуйста. Это вовсе не так, как ты думаешь.
Она грустно улыбнулась, глядя ему в глаза.
— Разве, Джеймс? Тогда, Бога ради, скажи мне, как же это выглядит.
Повисла долгая тишина, а потом он срывающимся голосом начал говорить:
— Я люблю тебя, Лизл… Я люблю тебя и желаю тебя. Я хочу на тебе женится. Все, чего я хочу — это твоего счастья, и если для этого нужно купить твою чертову телекомпанию — я решил, пусть будет так. — Лизл почувствовала, как его руки обвились вокруг нее, и она прижалась к нему, позволив, наконец, себе захлебнуться любовью. Любовь прогнала прочь весь гнев и оскорбленную гордость, которая переполняла ее сердце. Она чувствовала, как его губы целуют ее волосы, и его голос был глухим, когда он произнес: — Ты веришь мне, Лизл? Ты доверяешь мне?