Хэрриет Ловелл долго смотрела на Павлу, и ее глаза была затуманены воспоминаниями.
— Я хорошо помню этот день, Павла. Я помню, как ты вбежала в мою квартиру на Хайнештрассе, задав один вопрос: "Правда ли это?" Я помню твое лицо…
— Так ты действительно собиралась за него замуж, Хэрри?
Хэрриет глубоко, тяжко вздохнула, и седая ее голова затряслась от волнения. Она вспоминала годы юности — она вспоминала прошедшее.
— Да. Мы с ним… — Она взглянула на Павлу. — Да, я собиралась выйти за него замуж — ведь я так любила его…
Лизл увидела, как ее правая рука ожесточенно вертит на пальце сапфировое кольцо. Старая леди была в большом эмоциональном напряжении.
— Но так и не вышла, — тихо подсказал Джеймс.
— Нет, не вышла. Видите ли, — голос ее упал, — я же не знала, что Павла любит его так же сильно. Как бы мы ни были с ней близки, мы никогда не говорили о нем, кроме как по-дружески. Я выяснила правду лишь тогда, когда она спросила меня: правда ли то, что мы обручились. Я не могла тогда понять, отчего она так погрустнела: ведь я думала, она будет рада за меня…
Голосок Хэрриет стал совсем неслышен.
Тут вступила Павла:
— Я так и не сказала ей, отчего я была в таком отчаянии. В особенности не могла я этого сказать, потому что видела, как сильно она его любит. По правде говоря, в тот момент я вообще не могла говорить — поэтому я просто ушла. Но Никки сам рассказал ей.
Она повернулась к камину и, поднявшись, встала у него. Она стояла неподвижно, и в луче солнца, загораживающего ее лицо, не видно было его выражения.
— Так что ты не смогла сказать ей? — Лизл встала и подошла, взяв бабушку за руку. — Что ты так и не сказала ей, бабушка?
Две старые леди переглянулись.
Затем Павла взяла Лизл за руку и глубоко вздохнула:
— Я не смогла сказать ей, что у меня будет ребенок. Я была беременна от Никки.
Повисла мертвая тишина, и Лизл сжала руку бабушки в своих руках. Глаза Павлы Эдриан смотрели в глаза Лизл, и ее голос, когда она заговорила, был наполнен нежностью.
— Я носила ребенка от Никки, и когда Хэрриет спустя некоторое время это узнала, она… она покинула нас. Она выхлопотала перевод в другую часть — подальше от меня и Никки.
— Я просто не вынесла бы этого, — прошептала Хэрриет. — Мне нужно было уехать. И как можно дальше.
Хэрриет Ловелл встала и стояла молча, глядя в камин. Лизл переводила взгляд с одной старой леди на другую, искренне переживая за обеих.
— И что случилось с ребенком, 6абушка? — спросила она. — Что случилось с тобой и твоим русским солдатом?
Бабушка долго смотрела в хрупкую спину Хэрриет, прежде чем начала говорить вновь:
— Мы с Никки тайно обвенчались в деревушке неподалеку от Берлина. Нас венчал немецкий пастор. Некоторое время мы были очень счастливы, но когда известие о нашем браке дошло до русского командования, они отослали его в Россию… — Глаза Павлы сделались пустыми. — Мы никогда не увиделись больше, хотя оба прилагали к этому усилия много-много лет.
Она закрыла глаза и стала совсем неподвижна. В памяти она все еще держала прекрасное юное лицо солдата из своей молодости.
Джеймс тихо спросил:
— А он — все еще живет в России, если это вам известно?
Павла покачала головой.
— Он умер двенадцать лет тому назад. Они, по крайней мере, снизошли до того, чтобы сообщить мне это. Я получила письмо — хотя вряд ли это можно назвать письмом. Скорее официальный документ — так, кажется, такие вещи называются. Пришло оно из посольства и извещало меня о смерти Никки. Я помню его очень ясно: этот документ будто выжжен в моем сердце: "Николай Ашков скончался естественной смертью 2 октября сего года, и мы приносим наши соболезнования".
— А ребенок? — мягко спросила Лизл. — Что случилось с ним?
— Ах, ребенок. Та прекрасная девочка, которая у меня родилась, стала твоей матерью, Лизл.
Лизл почувствовала, как у нее прервалось дыхание. Она подозревала некоторые подробности, но теперь некоторое время не в силах была произнести ни звука. Через какие страдания прошла ее бабушка! Бабушка всегда была ее главной опорой в жизни: ее и ее матери, и она до сих пор вспоминала детские годы, когда ждала подарков, присылаемых Бабушкой. Когда ей было наиболее трудно после смерти матери, бабушка всегда была рядом, поддерживала и любила ее. Лизл встала на колени возле бабушки:
— Спасибо, Бабушка, за все, что ты сделала для меня. Твоя жизнь была так нелегка. О, Бабушка, спасибо за все!
— И именно поэтому вы ответили на мое письмо и приехали к нам? — спросил Джеймс. — Вам было известно, что Лизл собирается выйти замуж за племянника Хэрриет Ловелл?
Павла кивнула:
— Я всегда поддерживала связь с Хэрриет, хотя эта связь была несколько односторонняя, по правде говоря. — Она глубоко вздохнула. — И моей идеей было послать сюда Лизл в отпуск. Я думала, что покой и тихое уединенное место излечат ее после той возмутительной чепухи, которую писали в прессе. Я, конечно, не предвидела, что красивый молодой человек — вы, Джеймс, — вознамерится похитить сердце моей внучки. Из тех нескольких писем, которые я получила от вашей тетушки за много лет, я так и не узнала о вашем существовании. Но когда я получила письмо Лизл — то, которое она послала мне перед отъездом во Францию — я поняла, что некий молодой человек значит для нее много больше, чем она признавалась в письме. Я поняла, что она очень опечалена тем, что тетушка его, кажется, задалась целью разрушить их союз — но Лизл никак не могла понять почему. Я-то поняла сразу, — печально произнесла Бабушка, — отчего Хэрриет столь ожесточенно настроена против моей внучки, и решила, что настала пора действовать. А потом пришло и ваше письмо, Джеймс, и я узнала, что вы любите друг друга оба. И вот я здесь — чтобы разрядить обстановку и пресечь вражду.
Хэрриет Ловелл повернулась к ним лицом.
— История будто повторяется, да, Павла? — Она оглядела всех и тихо добавила: — Думаю, теперь моя очередь сказать кое-что.
Она вновь села, поглядывая с улыбкой на Павлу, а затем — на Лизл.
— Когда я поняла, что Никки любит Павлу больше, чем меня, — тихо начала она, — я почувствовала обиду, злость и горечь. Она была так красива и талантлива, как никогда не была. А тут еще я узнала, что она ждет ребенка. Я не смогла этого вынести. Мне нужно было как можно скорее уехать из Берлина. Я любила когда-то Павлу как свою сестру. Я верила ей. И я знала, что она ничего не знала про нас с Никки. Да и как она могла знать, если я даже самой себе признаться не смела? Вам не представить моего отчаяния. Я возненавидела всех, в особенности возненавидела всех актрис. И все эти годы я прожила с ненавистью, разъедающей меня изнутри. Когда вы приехали, Лизл, — голос ее смягчился, и она взглянула Лизл в лицо, — в вашем лице я вновь увидела Никки: вы же знаете, вы очень похожи на него. Я действительно верила, что вы обманете Джеймса — как я уверила себя, что ваша бабушка обманула мое доверие; поэтому я решила сделать все, чтобы не допустить вашего брака. — Она протянула Лизл худую, костлявую руку. — Как же жестока и несправедлива я была к вам с Джеймсом. Сможете ли вы простить меня?