Пока ещё неголодное и неопасное, но совсем скоро мёртвая женщина превратится в монстра.
– Хороша получилась, – хмыкнул ближайший к нам долговязый разукрашенный воин, – вождю понравится. Она хорошо убивать будет.
Рыжуху подняли с земли и, завязав ей руки, обмотали нижнюю часть лица тряпкой, видимо, чтобы раньше времени никого не искусала.
Для неё всё было уже кончено. Я заметила, как неподалёку над землёй металась грязно серая тень.
На одну душу в тумане стало больше.
Глава 5
Наверное, то, что произошло с рыжеволосой девушкой, окончательно привело всех нас в чувство. Рыдания стихли. Подобравшись, мы сбились в стайку и, ища друг у друга безмолвную поддержку, брели, куда гнали. При этом чётко следили за тем, куда наступаем, и поглядывали на умертвие.
Многим вид ходячего мертвеца был в новизну.
Рыжая то и дело кидалась на нас и пыталась разодрать когтями. Пустить кровь. Как была при жизни мерзавкой, так и после смерти ею осталась. Рана на её щеке не затягивалась, рваные края плоти чернели и привлекали внимание малочисленных насекомых. Выглядело это ужасно отталкивающе. Словно понимая, как её боятся, она делала всё, чтобы усилить этот ужас в наших душах. Казалось, рыжая получает от этого неведомое нам удовольствие.
Женщины шугались её, отпрыгивали в сторону, лишь бы умертвие до них не дотянулось.
Столько страха таилось в их глазах.
Я понимала этот ужас.
Да, я помнила тот день, когда впервые увидела ходящего.
Мы с сёстрами жили на грани нищеты во всеми забытом поселении у самого тумана. Несмотря на такое соседство, я и представить не могла, как выглядит неупокоенный. В лес всегда ходила Томмали. Моя храбрая самоотверженная старшая сестра. Я никогда даже не приближалась к нему. Если кто из обитателей тумана забредал к нам, то я скрывалась в надёжном доме и не волновалась ни о чём.
Томмали защитит.
Томмали накормит, она же и вылечит, и за дровами сходит.
Всё, что делала я, – это создавала иллюзию порядка. Да и то спустя рукава. Мне стыдно вспоминать об этом, ведь я не ценила, считала, что всё эти россказни о тенях, о мёртвых, слишком преувеличены нашими отцами. Что все эти сказочки рассказываются, чтобы отбить желание лишний раз соваться в туман.
Чтобы не уходили на юг, потому как там страшнее.
«Бабкины сказки» – так я думала тогда.
Да, я действительно в это верила.
Даже смерть матери не вправила мне мозги на место. Ничего меня пробить не могло, я сама придумала красивый мир, и сама же в него поверила.
Я деспотично требовала у сестёр исполнение моих желаний, моих нескончаемых хотелок.
Так продолжалось, пока я на эмоциях не разругалась с семьёй и не предала их. Собрав вещи, отправилась на юг к лучшей, как думала, жизни.
Но моя наивность быстро растаяла как дымка.
Стоило лишь выйти на тракт и примкнуть к небольшой группе таких же, как я, искателей лучшей доли.
То, что они рассказывали, леденило душу. В первый же вечер на нас выскочили неупокоенные. Жуткие покойники со следами разложения кидались на людей как бешеные псы. Мужики валили их на пыльную дорогу и дубинками перебивали шеи, отделяя головы от тела.
Я впала в ступор. Выпучив глаза, смотрела на то, с чем моя сестра сталкивалась ежедневно.
Опорожнив желудок прямо на той дороге, быстро пересмотрела все свои приоритеты.
Да, вот тогда-то я и поняла, что для меня делала Томмали. Как рисковала, и сколько в ней было сестринской любви. Отчего берегла меня непутёвую и младшую Эмбер. Как же погано я тогда себя ощущала. Надавив пяткой на собственную разросшуюся непомерную гордость, рванула обратно в деревню, под её крыло.
Только пятки сияли.
Теперь я стремилась туда, где безопасно, где есть тарелка супа и надёжное плечо, на которое можно опереться.
Я бежала домой.
Да, не судьба. У самой деревни меня перехватили гуроны. Вот такие же долговязые воины с разукрашенными лицами. Вместе с остальными несчастными, что попались им в руки на тракте, нас погнали в туман.
Вокруг кружили тени, рыдали люди, а я познавала реальный мир, от которого меня так тщательно охраняли. Именно там, в тумане, рядом с покосившимся сараем и оборвалась моя жизнь. Тенью я металась по лесу и искала родных сестёр. Я была так зла. Одинока. Мне хотелось жить, но постепенно я свыклась со своей участью и стремилась только защитить, отплатить за ту заботу, в которой я купалась с самого рождения.
Но мне был дан ещё один шанс.
Шанс жить.
И вот так глупо сейчас попасться.
Я зло глянула на гурон. Как же я ненавидела это мерзкое племя. Но я понимала, что виновата сама. Слишком быстро всё стёрлось из памяти. Я позабыла, что за стенами дома всё так же идёт тихая война. Что помимо умертвий и гурон, есть разбойничьи логова, есть южные кланы, которые стремительно теряют власть, с тех земель бегут отчаянные дезертиры, покидающие свои варданы и пытающиеся пристроиться к более сильным вардам.