— В отъезде дона Ниолара. — Немного успокоилась нянюшка. — Где ж это видано, такую юную мию наукам учить? И что это только лору взбрело? Вы только посмотрите на себя, — снова раскудахталась женщина. — Новое ведь платьюшко почти, а все в чернилах. Теперь и не отчистить!
— А я знаю, как убрать пятна! — перебила я. — В книжке доны Ниолары читала. Нужно посыпать пятна крахмалом, а потом терпентинным маслом натереть. После стирать как обычно. Пятна должны отойти.
Дона Лодрия только глазами хлопала, слушая меня.
На следующий день я посвятила набиванию руки несколько часов. Придумала для себя новую систему. Я стала писать по-русски и слева направо. Знакомые буквы выходили почти ровными и требовали намного меньше усилий. Рука одновременно с тем привыкала к неудобному пишущему инструменту. Была лишь одна проблема — если кто-то увидит неизвестные буквы, возникнет слишком много вопросов, поэтому листочки с ними приходилось прятать.
Так и проходили мои дни, в занятиях с доном Радмиром, играх на свежем воздухе, попытках подружиться с соседками по детской и, конечно, в чтении. А еще в постижении простых сложностей — шитье, насколько доверяли пятилетнему ребенку, каких-то бытовых мелочах, навроде чистки камина, когда я могла наблюдать за служанками и запоминать что и как они делают. Не раз и не два я старалась придумать, как мои прошлые знания могут помочь мне в новой жизни. Но я была банковским работником! Да, хорошим, да образованным, но кому нужно мое экономическое образование в мире, где основа всего — ручной труд? Для того, чтобы выжить в настоящих условиях, мне бы пригодились навыки кузнеца или плотника, это я утрирую конечно. Но, будь я, к примеру отличной швеей или хотя бы поваром, все было бы гораздо проще.
Я и раньше увлекалась чтением, читая буквально все подряд — и современные любовные романы, и исторические, фантастику, детективы, триллеры, вот прямо все подряд. Мне не раз и не два попадались замечательные сказки про попаданцев в другие миры или в другое время. Как же интересно было читать про домохозяйку, просидевшую с детьми пятнадцать лет, занимавшуюся только домом и детьми, и вот она на раз-два вспоминает школьные уроки химии, создает из подручных материалов порох, после какое-нибудь оружие, налаживает массовое производство, сотрудничая с каким-нибудь высокопоставленным чиновником, а то и вовсе с самим царем/королем/императором, и все так легко и просто у нее выходит! Не спорю, читать про это было довольно интересно, только оказалось неправдоподобно. Про химию в школе я помнила только, что она была. Еще без труда могу назвать формулу воды и серной кислоты. Только к чему мне эти знания? Как они могут помочь? Да никак!
Иногда по утрам я просыпалась с колотящимся сердцем, судорожно вспоминая кто я и где нахожусь. Прошло столько времени с момента рождения, а память о прошлой жизни все еще при мне. С течением времени желание начать с нуля подрастерялось, напротив, теперь я ни за что добровольно не стала бы отказываться от щедрого подарка судьбы. Это не просто второй шанс — это плюс сорок лет жизни, те годы, что я уже прожила! Все мои знания, умения и навыки при мне, пусть пока я и не могу применять их, но всему свое время. А еще я могу научиться стольким новым вещам! Построить свою жизнь так, как сама захочу. Ну, почти, — одернула сама себя. Тут бы разобраться с мироустройством места, куда занесла судьба. А когда тебе пять лет, это не так-то и просто. Взрослые не спешат обсуждать серьезные вопросы, отшучиваясь и считая проявленный интерес игрой, блажью.
С доном Радмиром мы плавно перешли к изучению цифр. Система была одновременно простой, и вместе с тем сложной. Чтобы буква обозначала цифру над ней сверху ставили черточку. Не все буквы могли выполнять эту роль, а только пять. И считали тут только до пяти и кратно пяти. Логика простая — сколько пальцев на руке, столько и чисел. Для меня такая система казалась жутко наивной и несовершенной, что естественно при моем уровне образования.
Для выражения числа, большего чем пять, записывали несколько букв подряд, сумма которых обозначала нужное число. Не самая удобная система исчисления, ну уж какая есть. То есть написание цифр одновременно тренировало и написание букв. А вот учиться считать, как ни странно, пришлось заново. Просто потому, что было крайне непривычно из-за такого написания. То есть в уме-то я могла сосчитать довольно быстро, а вот выразить это надписью требовался навык.
Но занятия шли своим чередом, дон Радмир нарадоваться на меня не мог, постоянно хвалил и даже увеличил количество занятий. Теперь они шли каждый день по нескольку часов. Моему детскому организму при такой интенсивной умственной нагрузке чаще требовался отдых, поэтому дневной сон перестал быть для меня обязанностью, напротив стал долгожданным. Дон приносил для меня учебные пособия по программе начальной школы, а лор Танаис разнообразные сказки, коих у меня скопилось уже так много, что дона Тильда распорядилась поставить в детской дополнительный сундук для их хранения.
Однажды я так устала от допотопного способа счета, что решилась на авантюру. Несколько дней обдумывала, как бы мне научить дона Радмира арабским цифрам, а следом и более привычному мне способу счета. И, наконец, план созрел. На следующий день, сидя в саду, я перебирала пальцы на руке, напевая детскую считалочку:
— У девочек и мальчиков
На ручках десять пальчиков.
А не веришь, не беда,
Сам пересчитай тогда!
Будем пальчики считать:
Один, два, три, четыре, пять,
Шесть, семь, восемь, девять, десять!
Каждый пальчик бодр и весел.
Я старалась петь эту считалочку как можно веселее, стремясь, чтобы другие девочки захотели присоединиться. Первой не выдержала Жаника. Она сначала просто прислушивалась к моему бормотанию, подойдя поближе, потом начала тихонько подпевать, перебирая пальцы вслед за мной. Как-то само собой вышло, что мы стали перебирать пальцы друг у друга, то есть я у нее, а она у меня и продолжали вместе петь считалочку. Это занятие так увлекло нас обеих, развеселило, что мы задорно смеялись в конце песенки и радостно подпрыгивали. Тут уж остальные просто не могли остаться в стороне, им тоже стало любопытно. Даже вечно хмурая и всем недовольная Рорита к нам присоединилась. Им было проще, они, не зная до этого другой системы счета, легко приняли мою.
Уже на следующий день заразная считалочка проникла дальше. Ее, не смущаясь, напевали наши доны, не задавая лишних вопросов, вроде того, откуда она взялась. Вот так, на первый взгляд, случайно, считалочку услышал дон Радмир. Стараясь не выказать слишком явно своего интереса, мужчина стал вникать в суть нового счета. О, что это было за занятие! Учителем на время стала пятилетняя я, а ученый старец как дитя радовался новому счету. Действительно, десятизначный метод значительно проще пятизначного. К тому же, когда каждая цифра имеет свое название — это очень удобно! А если она имеет еще и свое написание, вообще просто замечательно!
Пока дон что-то быстро писал, на время забыв обо мне, я решила пойти дальше. На каждом пальце стала карябать арабские цифры, пронумеровав таким образом все. Дон замер, присматриваясь к моим действиям.
— Дитя, что ты делаешь? — спросил он.
— Рисую каждому пальчику личико, — постаралась ответить как можно беспечнее. — Вот, смотрите, это один. — Отогнула я первый. А потом взяла перо и поставила цифру 1 на листе. — А вот это два, — показала палец и перенесла цифру на бумагу. Поначалу я всерьез обдумывала римские цифры, хотя бы потому, что их возникновение у меня в голове проще объяснить. Один — одна палочка, два — две, и так далее. Куда уж проще! Остановило то, что я и сама не сильна в счете римскими цифрами, буду путаться, да и не уверена, что простые правила, известные мне с детства, применимы к римским цифрам. Никогда не пробовала складывать их в столбик, например.
Таким образом поступила со всеми десятью. На листе у меня оказались цифры от одного до девяти, а замыкало все число десять. И вот, уже написав его, я поняла, что этот момент не продумала.
— А почему у этого пальца имя больше, чем у других? — задал очевидный вопрос учитель, кивая на палец с числом 10. И это при том, что нуля-то у меня нет!