Автобуса не было. Я подумала, что Саша, наверное, скоро начнёт замерзать. Она уже потирала нос свободной рукой. Как сейчас помню: Сашка в меховой шапке со смешным помпоном, в длинном пуховом пальто из болоньи стоит рядом и бубнит свою скороговорку в белую рукавичку с красной снежинкой на тыльной стороне ладони. И Карл у Клары упёр кораллы, и Клара у Карла, не будь дурой, стащила кларнет. Интересно, что она с ним сделала? Выбросила или просто спрятала? Вряд ли продала, потому что, как мне когда-то представлялось, женщиной она была не мелочной. Наверное, просто хотела позлить его. Вот и заныкала чёртов инструмент. Ой, что тогда началось. Карл, разыгрывая оскорблённое достоинство, разорался после ужина, тряся руками над головой: «Подумать только, с этой женщиной я прожил тридцать лет». Они почему-то виделись мне немолодой парой... «Я мог посвятить себя музыке, только музыке. Но нет, я пожертвовал своей карьерой ради тебя!» А Клара в это время спокойно допивала чай. Когда монолог Карла достиг апогея, спросила: «А что стало с моим ожерельем?». Карл на секунду задумался и, драматично закатив глаза, произнёс: «О, боже мой, Клара, неужели ты не в состоянии понять, что значит для меня искусство?. .»
Конечно, в финале они помирились. Клара отдала «дурацкую дудку», а Карл побожился к концу недели выкупить «побрякушку».
Я чувствовала Сашину руку сквозь пуховую варежку и свою перчатку. Интересно, как долго она сможет повторять одно и то же, не путаясь. И когда ей, наконец-то, надоест эта глупая скороговорка.
— Карл у Клары... —я поняла, что начинаю раздражаться,—украл кораллы, а Клара у Карла украла кларнет...
Женщина лет пятидесяти подошла к нам и спросила: «Давно ли не было автобуса?».
— Минут двадцать.
— Давай подождём,—сказала она догнавшему её мужчине. Он поглядел на дорогу и, поправив воротник своей куртки, предложил: «Кларочка, может, прогуляемся перед ужином». Клара пожала плечами и взяла его под руку. Сашка молча глядела, как они, скользя по тротуару, опираются друг на друга, а потом добавила:
— Это навсегда.
Я хотела спросить, что именно, но подошёл автобус, пришлось пробиваться в толпе. У окна, у меня на коленях Сашка, разморённая теплом, тут же уснула. Я же всё думала, про сказанное и не могла понять.
В большом зале балетной школы повесили белые шторы, сдвинули вместе два стола. Мужчина, три незнакомых женщины заняли свои места, Неля
4. СЬап§ешеп(8—прыжковое па, при его исполнении в воздухе меняется положение ног.
Петровна села с краю. Для родителей и учеников стулья расставили по всему периметру. Сначала аттестационная комиссия смотрела выступления целого балетного класса. После экзаменовали тех, кто занимается индивидуально.
Подошла Сашина очередь.
Сашка встала в третью позицию, сведя руки перед собой, левую пятку она выставила чуть-чуть вперёд и завела за неё правую ногу.
Первые аккорды Грига задрожали в тишине зала. Я подумала, что Саша в своей голубоватой пачке с синей лентой в волосах (мы не стали заплетать косу, просто собрали отдельные пряди на затылке и пустили вниз атласную полоску) очень похожа на одну из танцовщиц с полотен Дега.
Только он писал балерин с любовью. Этюды, репетиции и сцены. Хрупкие девочки в воздушных платьях и цветных лентах наивно смотрят с его холстов, порой кажется, что, если постоять у картин подольше, можно услышать их шушуканье, смех под скрип паркета и ритмичный счёт наставников.
Голубые танцовщицы изящно выгибают стан и затянутые в пуанты ножки. Поправляют волосы и синие тюлевые юбки.
А на одном из рекламных щитов Садового кольца какой-то смелый копирайтер подписался под репродукцией мастера: «Здесь могла быть Ваша реклама». Не думаю, что Дега нуждался в пиаре.
Саша тем временем исполнила несколько прыжков, кажется, спапдетеПз4. И Неля Петровна одобрительно закивала головой.
Подумать только, механическая Анитра—веянье наших дней. Я вдруг вспомнила, как в первый раз мы вместе учились надевать Саше балетные туфли. Скрестить ленты на лодыжке, обернуть вокруг, скрестить вновь, наложить спереди одну поверх другой, только не слишком высоко, ещё раз вокруг и завязать, не туго.