– Ой, да заткни ты его! – умоляюще воскликнула Даша.
– Да это ж такая хохма… – хохотнул Глеб, но ручку повернул. Сквозь треск помех Евгений Осин захныкал про плачущую в автомате девочку.
– Я тут насчет этой девочки чуть переиначенно слышала, – сказала Даша и от веселого настроения прошлась по комнате в чуточку развратном такте, притопывая:
Попыталась изобразить руками нечто индийское, с изящным выворотом ладоней и плавными взмахами кистей, но не получилось. Вздохнула и присела на краешек дивана, сообщив:
– А вообще-то, только что пришло в голову: эта девочка в автомате напоминает некую классику… В самом деле, не врубаешься? «У люб-ви, как у пташ-ки кры-лья…»
– Черт, а точно! Ее никак нельзя поймать… – и, сцапав Дашу за локти, хотел уложить поперек дивана.
Резко зазвонил телефон. Даша высвободилась, в два прыжка достигла стола и сорвала трубку.
– Это ты? – спросил Славка.
– Я самая, – сказала Даша. – А кого ты застать рассчитывал?
– Да понимаешь, номер в первый раз вроде бы накрутил правильно, но мне чей-то бас ответил, что это раздевалка при бане, которая через дорогу…
«Это пока я в темпе ополаскивалась в ванной», – сообразила Даша, оглянулась на Глеба, зажав микрофон ладонью:
– Раздевалка, говоришь?
Он невинно вытаращил глаза.
– Это я тут взяла на воспитание дефективного ребеночка, – сказала Даша в трубку. – Шутки у него… Слав, там сегодня поутру француз не маячил?
– А то как же! Хоть часы по нему проверяй. Насчет тебя спрашивал, колоритных деталей требовал и все хотел узнать подробнее насчет вчерашнего. Его ж тоже, как свидетеля, бурильщики допрашивали. Он ими очарован. Даже конфетками угощали. Ему-то, говорил, таких страхов про НКВД дома порассказали…
– Вот и наладил бы его к ним – насчет подробностей.
– А я и наладил, – хмыкнул Славка. – Мы все равно к этому делу – никакого касательства… Слушай, тебя с полчаса назад разыскивал приятный баритон. Но не представился. Как только сказали, что тебя сегодня не будет, мяукнул извинение и бросил трубку. Тебе никто не звонил?
– Да нет. Что там слышно?
– Как сказать… Шеф буквально пару минут назад заглядывал. Денежная-то дамочка, которая из кредита… соображаешь?
– Моментально, – сказала Даша. – Что с ней?
– С ней-то ничего. Цветет и пахнет. Она на нас телегу накатала. Не на тебя персонально, а на все городское угро.
– Телега Дрыну пришла?
– Нет, на Черского. Оттуда поутру звонили, выспрашивали. В общем, ничего страшного, ни в кого она конкретно не бьет, хоть и тебя, и меня упоминает. Жалуется, что ее вдруг совершенно необоснованно взяли в разработку. Так и пишет, я цитирую, то есть шефу цитировали… Должно быть, как следует проконсультировали, у них же там служба безопасности солидная. Пространно плачется, что сыскари из городского угро, вместо того, чтобы навесить ей гроздь медалей за помощь в раскрытии серии зверских убийств, начали топтаться за ней по пятам, выспрашивать о ней близких знакомых и «людей ее круга», вторгаться в личную жизнь и служебные тайны…
– Та-ак, – сказала Даша. – А отчего она так твердо уверена, что это именно городское угро, а не общество кролиководов?
– Я так подозреваю, кого-то из задававших вопросы тут же подхватили, повели и вычислили… Или кто-то в лицо узнал – там бывших наших хватает.
– Плачет девочка в автомате… – сказала Даша. – Перспективы?
– Шеф не особенно опечален. Говорит, отбрешемся. Хотел тебя предупредить, чтоб знала…
– А больше ничего?
– Нет.
– Тогда – пока…
Она повесила трубку и посвистела, размеренно качая головой.
– Неприятности? – мгновенно насторожился Глеб.
– Ерунда, – сказала Даша. – Казмина, сучка старая, телегу накатала. Оскорбляет ее, видите ли, когда в спину дышат…
– Стой, так она и есть та банкирша, про которую в газетах мимолетно упоминали? Свидетель по второму убийству?
Даша присела рядом с ним и ласково сказала:
– Солнышко, мы ведь давно договорились – если ты на свет божий вынесешь хоть капельку из того, что от меня услышал, я тебя с балкона выкину, как бы мне с тобой ни было кайфово…
– А я что, нарушал когда-нибудь Сухаревскую конвенцию? Интересно просто. Слышал я краем уха про «Шантарский кредит»…
– Конкретно?
– Да говорят, что именно они стоят за «Кроун-инвестом». Та самая фитюлечка с офисом в нанятой квартире, которая откуда-то раздобыла мешок денег, чтобы скупать самые смачные акции, в том числе и Кангарского молибденового.