- Если ты ждешь стражников…напрасно. Не придут. Они слишком слабы. Но, хочешь я спасу тебя от зверя, смертный?!... - прозвучал настойчивый голос, он не был приятным для моих ушей, а тон его был слишком высоким для мужского и слишком низким для женского. Он продолжил. - Я могу спасти тебя. Я обладаю силой, что бы защитить тебя, сокрушить зверя, помочь тебе отомстить за отца, ты получишь почти безграничную мощь и силу, бессмертие, пусть и не сразу. Ты будешь проживать века, не старея, тебя не возьмет не одна болезнь, ты приобретешь могущество, какого не видывал свет, если захочешь…
- Что же ты хочешь взамен за моё спасение? Мне нечего тебе дать? Что может быть у меня кроме имени, да и имя моё не так уж много стоит само по себе.
- Ошибаешься! Тебе есть, что дать мне…мне не нужно золото, не нужны драгоценности, ни имени твоего, не важно как звали тебя ранее…мне даже не нужна твоя душа… за мой волшебный дар мне нужно только твоё сердце. Если ты пойдешь на этот договор, получишь мои дары и моё имя. Отныне тебя будут звать Валкир, и ты будешь моей кровью и первым ставленником на этой земле – выпей из фляги и капни своей кровью на алтарь…
Он замолчал, а я никак не мог решиться. Затем обернулся к двери. Мир как бы застыл во время разговора с ним, но обернувшись, я заметил, как пасть овервольфа уже пролезла через дыру в двери. Никогда не забуду её тупой, абсолютно пустой застывший взгляд. Он был пустым, но притом будто горел нетерпением. Ярко-желтые зубищи размером почти с мечи в пасти зверя, местами побурели от крови жертв. Зрелище было страшным, и потому я спешно подбежал к статуе, взял с алтаря кинжал, уколол палец. Кровь капнула на алтарь. Я выругался от резкой боли, которая к слову была не долгой. Ранка на пальце каким-то чудом моментально зажила, а упавшие на алтарь капли крови, запульсировали и закипели. Затем я выпил мускусной, горькой жидкости из фляги, прежде подняв её и сказав как тост «Валкир подписал договор своей кровью!».
После этих слов мир сначала восстановил движение, но спустя мгновение, он значительно замедлился, и тут же побледнел. Он стал расплываться, с каждой секундой всё больше напоминая сон. Притом казалось, что время уже идёт, но на миг обернувшись, я понял что ошибся. Я не помню, как обернулся назад. Помню лишь, что статуя будто бы ожила. Существо спустилось с постамента, и укусив меня в шею ужасно болезненным и неприятным укусом, стало медленно и болезненно вырезать сердце из моей груди. Казалось, всё это длилось вечно, однако потом я проснулся с облегчением. Я оставался всё на том же месте, грудь моя была вполне цела, но я почувствовал, что повзрослел на много лет и кроме того понял, что внутри меня тоже, что-то изменилось. Статуя стояла всё там же и даже позы не поменяла, однако я уже не боялся ничего, даже зверя, который всё продолжал смотреть на меня оскалившейся мордой. Нет, мои волосы побелели не сразу, но сердце моё будто охладело и ожесточилось в этой хладности, мне стало откровенно все равно, что случилось с отцом, кто это сделал, зачем. Я повернулся к вервольфу и уверенно посмотрел прямо ему в морду. Время вдруг начало оживать. Оно оживило овервольфа, который вдруг поэтапно восстанавливал свои движения. Первыми ожили именно его ноздри и глаза. Ноздри принюхались, а глаза...они выразили недоумение, страх, интерес, затем снова страх. По мере того, как он оживал, он возобновил движение. Но вместо того, что бы съесть меня зверь всунул голову обратно и отступил, стремительно убежав в сторону сада, но я уже не был готов его отпускать сейчас. В моей голове появилось настойчивое желание питаться, и оборотень показался мне самой привлекательной целью уже для моей охоты. Я открыл дверь и вышел к нему в рощу. Приглядевшись, я понял, что кинжал, что я оставил тут, лежит прямо за спиной оборотня. Он смотрел, вытаращив на меня свой взгляд. Его мышцы сводило от нетерпения, однако страх заставлял его уважать меня. В моей голове прозвучал знакомый голос, сказавший мне, что я не готов драться с ним и пока должен набраться сил, но я не спешил придавать ему значение.