В теле золотой птицы
Портал золотого сияния ослепил Эллезара. Последнее, что он увидел, было странное выражение, украшенной блестящим клювом морды, золотой птицы. Её взгляд будто бы разил бешенством, ненавистью, гордыней, но при этом был как-то странно благороден, царственен и красив. Эльф ослабел, будто повиснув в пространстве прямо перед статуей, сознание терялось, и ему было сложно сосредоточиться. И не пришлось, спустя всего несколько мгновений, его накрыл светло-золотой свет, который плавно растворил всё остальное вокруг. Спустя несколько мгновений он уже парил в воздухе, его руки обратились в гигантские крылья, а ноги… Теперь он сам был тем самым Рухом, это было несколько странно, насколько и странно привычно для него, но сон как и многие до этого, были реальны. Но когда эта новая реальность полоностью обрисовалась вокруг, он не мог поверить в то, что это сон и не поверил в это. Ведь сейчас он жил. Чувствовал, что родился рухом изначально. Не было другой жизни! Не существовало в принципе, да и быть не могло. Даже если бы он и вспомнил что-то, он бы не понял, что это воспоминание и не понял бы кому оно принадлежит. Сейчас лишь одно для него было реально. Он летал, выслеживая добычу. Взмывая ввысь и кидаясь вниз подобно коршуну. Он воровал у людей скот, хватал лошадей и коров, поднимая каждую лишь одной лапой. Как и сейчас...
Он уже летел с молодым жеребцом. Луна нежно освещала его грациозный полет. Но как же красиво небо являло бесконечные звезды. Им не было числа. Рух любил любоваться ими. Не так много вещей в его жизни вызывали такой восторг, как вид сумеречного неба, особенно, когда темная тушь ночи полностью заливает его полотно, кроме небольшого краешка, просвета над горизонтом, почти незаметного на общем фоне, такого манящего. Ему всегда хотелось полететь к этому свету, увидеть, что же там, но тщетно. Он давно понял, что просвет либо сам исчезает, либо притягивает за собой солнце, но это не зависит от его действий, а происходит само собой. Он любил Солнце, хоть оно и слепило его, но ночь он любил куда больше. Было в ней что-то особенно магическое и даже созвездия на темно-синем небе, будто сложились сейчас в мистические картинки из звезд...
Левая лапа Руха не была для него основной, но сейчас добыча была именно в ней. Она отчаянно билась, в напрасных попытках вырваться из хватки. Ведь если Рух отпустит её сейчас и конь упадет с такой высоты, он обречен. Но все равно он бился, в попытках вырваться, сотрясая ногами, протяжно и жалобно ржал. Даже не имея надежды. Живые существа по-своему оригинальны, они готовы верить в то, что она есть даже в безвыходных ситуациях и порою чудеса случаются. Впрочем, не в случае с конём. В данном случае Рух чувствовал подобные чувства. Ну, всё, сейчас он накормит своих птенцов, хватило бы силы, что бы донести тушу, ведь он так давно не ел досыта. Нет, он чувствовал, что сумеет. Знал. Он живет ради них, убивает, ради них, существует ради их защиты. Он справится! Обязательно справится! Только так они вырастут, только так станут такими как он! Он знал это и ему вдруг захотелось вернутся, вернуться и взять ту ещё одну, кобылицу поменьше. Ту, что фермер успел увести от него, загнав в свой каменный дом. Нет, он мог разрушить его крышу, но опасался, что не сможет разобрать завалы её черепицы самостоятельно, да и не любил он показываться на людях. Боялся их. Волею случая, ему было суждено, что бы мало людей знали его. Ему снилось, как толпы муравьев-людишек оплетают его в свои гигантские сети, просыпаясь в холодном поту, он всегда проверял лапы, отчаянно сотрясая ногами, молился, что бы они, не были связаны. Но сейчас рух летел. Он думал лишь о том, как его цыплята обрадуются, увидев такую добычу. Вдруг в его голову закралась мрачная мысль:
- А вдруг им будет мало одного пышного мерена? А вдруг кому-то не достанется…? - конь вдруг выскользнул из лап. Рух быстро сгруппировавшись, ринулся камнем вниз. Он догнал его у самых верхушек деревьев неожиданно возникшего леса, прямо под своими ногами, пролетев над ним на расстоянии трети от своего двадцати метрового роста. Только схватив добычу вновь, гигант-орел будто вспомнил, почему он отпустил её. Что-то ударило его в лапу. Это было похоже на укол, затем разряд прошел через всё его тело. Ощутив его, он тут же почувствовал необъяснимый страх, что было совсем ему не свойственно. Сейчас же он будто слабел, становился всё медленнее, он поймал себя на мысли, что не помнил, где именно начался лес под ногами. Крылья ослабли, и больше не тянули его вес и рух стал снижаться. В скором полёте пролетев до конца чащи, он лишь обессилено опрокинулся на холм прямо за ней, тут же потеряв сознание. Он просыпался и засыпал. В порыве полудремы, он слышал голоса. Два голоса говорили где-то возле него на незнакомом ему языке.