— Ух, так и улететь можно! — воскликнул мальчик.
— Мачмала, — пояснил хмуро дед. — Ну, вроде грязи. Воду вон резервуарами ловят, но все равно где-то пробивается, стекает.
Павел Петрович был недоволен собой: лет двадцать его не забрасывало на мачмале. Это молодые обычно газуют. Так и ребёнка угробить можно.
— Ты про алмазы бабку лучше спроси. Она их много находила!
Внук с улыбкой, наклонив голову, снова глянул на бабушку. Как-то не верилось, чтобы она находила алмазы. Волосы её, словно паутинки, расходились в стороны.
Бабушка, обычно посмеиваясь, вытягивала их и говорила, что это нити земли.
Она всё наоборот, чем все другие люди, видела. Изнутри земли. Человек старается, думает, говорила, что добывает ценные минералы, для себя и для украшений. А на самом деле — земля приманивает его красотой. Тяжело же ей, с кимберлитом в жилочках. Так же в чаге на березё — есть лекарства, чтоб человек снял больной нарост. В плесени — пенициллин. Вот вычистит человек все забитые земные поры — и нужен ли он будет здесь потом? Зачем? Соберут, может, самых работящих, да пошлют на иные планеты.
Не охота, чтоб так. Слетать куда-то Андрейка не против, но чтобы и здесь остаться.
Некоторое время ехали молча.
— Алмаз я не видал: на что он мне, алмаз? Я «вышибалу» зато придумал! — захотелось погордиться старому шоферу.
— Чего-о? — Андрейка подумал, что водитель говорит про какого-то кулачного бойца — «Вышибалу».
— Штырь такой железный. Выйдешь, посмотришь. Раньше то и дело: камень меж шин застрянет на задке — там спаренные шины, — пока едешь, он шину где-нибудь и пропорет. У «БелАза» колесо поменять — это не на легковушке и даже не на «КАМАЗе». Целая бригада нужна. И дорога перепружена: где тут разъехаться-то? Вот «вышибалу» и стали делать: чтоб камень вышибала, пока он ещё не залез меж шин. А теперь прямо с завода машины с «вышибалами». Они, заводские-то приезжают, расспрашивают нас: как и что?
Водитель заулыбался: вспомнилось, как она придумалась, «вышибала». Промучился полсмены с колесом, вечером выпил с устатку, стал ласкать молодую жену: а у ней груди-то, как спаренные шины — и медальончик меж ними. Вот она, «вышибала» и есть! Молодой был.
Встречная машина вновь прижалась и остановилась у левой стены. Улыбчивый якут за рулём приветственно поднял руку.
— Запомнил шофера? — радостно помахал в ответ дед. — Сейчас другой такой же поедет.
И точно: следующую машину и её водителя за рулём с приветственным движением руки можно было принять за повторившийся кадр.
— Двойняшки. Знаменитости! Я как сюда ехать, их в журнале на фотографии увидал. Вот такие, года по два, зимой, все в инее. А теперь, вишь, тоже карьеристы.
— Кто?
— Карьеристы. В карьере работаем.
Андрейка привстал: из-за края колодца показалась телевышка, крыша дома, а потом горизонт откатился, и просторы раскинулись необъятные — по одну сторону город, по другую разгоняющийся по взлетной полосе самолёт!
Как же хорошо, когда глаза видят ширь!
С карьера они пошли в Церковь. Алмазную не переставало удивлять и то, что здесь — голова так ясно держала пустошь да хлябь — вознесся золоченый Храм.
Она не то, чтобы стала верующей, но Бог всё чаще звал её для разговора. И она не видела, с кем ещё так могла поговорить.
Нравилось ей глядеть на иконы!
— А почему он такой старый? — внучек стоял перед иконой «Адам и Ева».
Адам на иконе был с седой бородой до колен — столетний. А Ева рядышком — лет шестнадцати.
— А потому, что жил, жил, Адам, без Евы, и уж устал жить, постарел весь. Тут Бог ему на утешенье Еву и дал.
Она думала про Андрея Николаевича: как он уже нажился, как устал, когда они повстречались. Понимать бы это ей тогда.
За жизнь она о нём столько передумала, что под старость у неё само собой стало получаться то, что он смолоду умел: стихи записывать, картинки рисовать.
— А почему у тебя на рисунке дяденьки с тележками такие большие? — удивлялся внук. — Выше облаков?
— Такими они и были, — помнила Алмазная.
Яркие фонарики вспыхивали в глазах внука. Как же походили эти огоньки на те далекие искрящиеся кристаллики в глазах учёного человека — надо же, как походили!
— А почему трактор и люди поднимаются по солнечным лучам? — допытывался Адрейка.
— А как бы ещё они сюда пришли?
Вечерело. Проглядывали звезды. Бабушка и внучек держали путь на Нижний поселок. Андрейка забегал всё время вперед: долговязый для своих годков, с длинными, выдававшимися, будто ветви ели, руками. Ни дать, ни взять — Вася Коловертнов, только как бы уменьшенный.