— Успокойся, волхв. Без его помощи, мы проиграем. На этом хватит возражений. А теперь скажи мне, Вторак, как обстоят наши дела с другими племенами? Меня интересуют тёмные племена более других.
Волхв тяжело пожал плечами и вздохнул. Видимо, на его веку и закончится то язычество, за которое он боролся. Теперь они, лидирующее племя имени Перуна, некогда оплот традиций, сотрудничают с врагами! Более того, остальные племена всё больше касаются культуры иноверцев, выбираясь из лесов. На памяти волхва, они последние почитатели леса. Многие из его товарищей нашли себе приюты в каменных лесах. Что же, такова воля богов.
— Почитатели злых духов очень охотно идут на контакт, старейшина. «Яга», «Кощей», даже «Лихо» согласилась на Собрание. Остальные же, как вы знаете, почитатели наших богов, подчиняются нам, как верховному племени. Правда, я так и не смог наладить контакт со «Сварогом»… Огневцы считают, что справятся и без нас.
Бык потрепал свою могучую бороду и прищурил красные, как огонь, глаза.
— С ними мы разберёмся позже. Главное, что большинство братии на нашей стороне. Таким числом, мы сможем начать полномасштабное наступление в Бетонные леса. А если план Ворона сработает, то…
— Что ещё за план, Бык? — Старик не сдержался. — Что вы обсуждали?
Снег заворошил с неба крупными рядами. Начинало вечереть и лес начал неприветливо стягиваться тьмой вокруг капища.
— Мальчишка. Нам всего лишь нужно прибить мальчишку, — улыбнулся мрачным оскалом Бык. — И тогда нам обеспечат необходимую поддержку люди Чёрной Птицы.
Старик охнул и с трудом опёрся на украшенный рунами посох.
— Что за мальчишка, вождь? — протянул волхв, тяжело всматриваясь в тучное небо.
— Бестолочь. Даже не владеет Силой. Принесём его в жертву и Ворон исполнит свою часть контракта. Наконец-то боги справедливы к нам! А теперь, Вторак, ступай, готовься к обрядам. И, кстати, где мой сын?
Волхв указал на место у замёрзшей реки. Там резвились лохматые, перепачканные дети — мальчишки, с палками, похожими на мечи. Среди них самым боевым был мальчик с чёрными волосами и глазами чистого неба. Он отважно носился, срезал ряды своих врагов, уваливая их на мёрзлую землю, прямо в сугробы снега.
Бык окликнул сына и тот, бросив все свои занятия и битву, бросился к отцу.
«Что же ты затеял, вождь? — всё думал Вторак, медленно, хворая и пробираясь к лику его богов. — Чёрная птица, в чёрный день — дурной знак… Жизнь какого мальчика ты решил забрать? Ещё и на алтарном камне… Но я уже стар, чтобы мешаться им своими советами… Даже Сбор Старейшин уже ставит меня в расчёт…»
Волхв взглянул на свою сухую, треснувшую от морщин и складок руку, твёрдую, как декабрьскую землю. Слегка сжав пальцы, он создал в центре ладони небольшой огонёк. Тот слабо пылал светло-розовым цветом.
— Чистая, девственная энергия, не обагрённая злом, — прошептал старик себе под нос. — Видится, теперь о ней все позабыли. Для них теперь есть только эта…
Рука его сжалась сильнее и розовый огонь окрасился в кроваво-красный, а затем в чёрный и буйно воспылал во всей ладони. Усилием воли, старик погасил пламя, а на руке его остались чёрные линии, прорезавшие ладонь, словно кинжалы.
Он прошёл дальше, к алтарю. Посередине капища возвышалось три идола древних языческих богов. Их лица были суровы и мужественны, а взгляд простирался к небу. Идолы были выше человека в полтора-два раза и даже высокорослому для своих лет Втораку приходилось задирать голову, чтобы посмотреть на лики божеств.
Но сегодня был не их день. Сегодня, в этом святом месте, холодным, зимним днём, язычники отдавали почести Карачуну — древнему, тёмному божеству, покровителю льда и зимних ветров. Идол его стоял сильно далее верховных божеств, в полном уединении и отрешении от своих собратьев.
— Вторак, а почему он стоит так далеко? — спросил Бушуй, успевший незаметно подбежать к старику сзади. Его голубые глаза сияли любопытством.
Старик потрепал свою бороду и, оперевшись на посох, побрёл к мрачному лику древнего бога.
— Карачун — бог льда и зимы, мальчик мой. Он, подобно Дажьбогу или Перуну, является высшим нашим существом. Несмотря на то, что он приносит холода и буйные ветры, нельзя помещать его идол вне остальных богов, — вкрадчиво объяснял старик, — иначе, Карачун может разгневаться. Он должен быть в одном капище со своими соратниками, но при этом и не быть слишком близко к ним, ведь так он может разгневиться ещё более.
Бушуй шёл рядом, держа Вторака за его сухую, дряхлую руку. Когда они приблизились к идолу, то мальчик раскрыл рот и попятился назад. На высоком каменном идоле был вырезан узор тёплой, зимней шубы, укутывающий силуэт бога с головы до ног. Взгляд Карачуна был мрачен и суров, а длинная борода спадала ему до самой груди. Хмурые брови, казалось, ледяные глаза пробивали душу Бушуя с головы до ног.