Удел Эймоурцев – практичность, а Кислий и Саламин пусть купаются в своих шелках и перламутре, столь помпезных и неуютных.
Шурша юбками ситцевого платья, Клео протиснулась в дубовые двери, ведущие к покоям. Привыкший к яркому свету взор на некоторое время потерял способность различать предметы – в комнате царил полумрак, тусклому пламени от единственного горящего канделябра хватало на освещение стола и маленькой кушетки. Все прочее тонуло в едва видимой тьме. Широко распахнув голубые глаза, Клео смогла различить сгорбленную фигуру мужа, сидевшего на устланной шкурами кровати. Его лицо было спрятано в ладонях, а вся поза свидетельствовала о глубокой подавленности.
— Вильгельм? – принцесса осторожно позвала мужчину, отчего тот резко дернулся. Его лицо скрывала тьма, но Клео была готова поклясться, что видела измученную и истерзанную собственными мыслями гротескную маску.
— Я не слышал, как ты вошла. — Голос мужа звучал непринужденно. Может, ей показалось? Принцесса подошла ближе, и Вильгельм потянул ее за руку к себе. — Как ужин? Отец снова был слишком любезен?
— Как и всегда, — девушка пожала плечами, — но сегодня его внимание было сконцентрировано на ком-то по имени Изабель. Последовавший после упомянутого имени монолог я решила не слушать, плотно занявшись сочной медовой курицей.
— Ах, Изабель... — Вильгельм ухмыльнулся, — дочь леди Гиффорд. За этой женщиной числятся самые богатые рудники, которые перешли в ее собственность после смерти мужа. Что ж, по крайней мере, у них с моим отцом одна цель, — в ответ на вопросительный взгляд жены мужчина пояснил, — леди Гиффорд уже несколько лет лелеет надежду породниться с нашей семьей. Сначала был я, теперь очередь дошла до Горилы, моего кузена. Отец одобрил идею и третирует его не меньше, чем леди Абелина. Он крепче, чем я думал, — добавил принц, посмеиваясь.
Клео недовольно поморщилась.
— У твоей тёти навязчивая идея сбыть своих детей с рук.
— Она не так плоха, как ты думаешь, — мягко возразил Вильгельм, лаконично сводя спор о королеве на «нет», — вам просто нужно больше времени.
— Мудрое замечание, Ваше Высочество. Но я хотела поговорить вовсе не о вашем отце и тёте.
— А о чем?
— О твоем унынии, которое подобно гигантскому кальмару цепкими щупальцами расползается по всему замку.
Послышался тяжелый вздох. Вильгельм всеми силами старался обойти ненавистный ему разговор, но чем сильнее он упирался, тем настойчивее становилась его супруга. И сейчас, присев рядом с принцем, она твердо решила узнать причину снедающего мужчину отчаяния.
— Я вовсе не предаюсь унынию, – тихо произнес принц.
— Именно это ты и делаешь, - незамедлительно ответила Клео. – Почему бы не позволить людям, которым ты дорог, помочь тебе?
Неизвестно, что подействовало на Вильгельма больше: знание того, что он не безразличен жене, или несвойственный ей жесткий тон, но напряженность, сковывающая тело, ушла. Клео накрыла его руку своей, и их пальцы переплелись. Простой, незначительный жест в эту минуту казался выражением глубокой привязанности.
— Ты не можешь помочь, Клео, — глухо ответил Вильгельм после недолгого молчания, - это как раз то, что не имеет мгновенного решения. Все здесь, — мужчина дотронулся до виска, — в моей голове.
— Могу, - настаивала Клео. — Расскажи мне. И мы вместе найдем решение. Нельзя сражаться со зверем в одиночку. К тому же, — многозначительно добавила принцесса, — я не только твоя жена, но и друг.
Оборона мужа потихоньку давала трещины. Чтобы добавить вес собственным словам, Иона обхватила его лицо ладонями и внимательно посмотрела в глаза, которые казались черными словно ониксы.
— Я не уверен, что справлюсь с бременем монарха. — соврал принц.
Обескураживающая прямота поразила Клео даже больше, чем страх, который едва улавливался в тоне принца.
— Любой бы на твоем месте сомневался...
— Нет, — отрезал Вильгельм, — это другое. Это... Не знаю, как объяснить. Я не сомневаюсь в себе. Но сомневаюсь, что смогу стать для страны хорошим королем.
Заметив молчание жены, мужчина горько усмехнулся.