Предательница в моих глазах.
Она сглотнула и подняла поднос.
– Мне велели принести еду.
Я прищурилась:
– Уже выполняешь приказы Ниалла?
– Он станет мужем моей принцессы, а значит, и главнокомандующим над солдатами, такими, как я.
– Он трусливый ублюдок, так что интересно, что же это говорит о тебе, раз ты выполняешь его поручения, и глазом не моргая?
Ее губы сжались в тонкую линию, и она пропихнула одну из тарелок с засохшим сыром и лепешками в узкую щель под решеткой.
Она медленно подошла к камере Софии. Ее плечи поникли, когда она прошептала:
– Соф.
Иллюзия Софии тупо взглянула на женщину. Она ничего не сказала. Не сомневаюсь, Ари и понятия не имел, что эта женщина вообще здесь, так что иллюзия стала ковырять свои длинные ногти, полностью проигнорировав стражницу.
– Я не знала, что так выйдет, – прошептала та.
Я с отвращением фыркнула:
– А чего ты ожидала? Что они предоставят ей теплую ванну и треклятое платье?
С более ядовитым выражением лица стражница оторвалась от камеры Софии и протопала к Ари. Она посмотрела ему в глаза. А, точно. Теперь я вспомнила, что они друг другу не нравились.
– Ешь, – отрезала она и просунула тарелку под дверь его камеры.
– А ты скажи «пожалуйста», – сказала я. – Манеры дорогого стоят, пусть даже ты и предаешь собственный народ.
Она стиснула один из прутьев моей решетки с такой силой, что я почти поверила, будто она может его погнуть.
– Это из-за того, что такие, как ты, развязывают глупые войны, я вынуждена принимать трудные решения.
– Трудные решения. А трудно было, когда твои сподвижники перерезали горло моему другу? Или когда они пытали детей? Ты это зовешь трудным? Я это зову бесхребетностью.
Она была красивой фейри, даже когда ее черты искажались в… чем-то. Едва ли в раскаянии. Потому что если бы предатель был способен чувствовать раскаяние, то, конечно же, он перестал бы предавать, перестал бы мучить тех, кого звал друзьями.
– Если ты просто… остановишь эту войну… – она помедлила, качая головой, – ты предотвратишь столько боли.
– Для кого? Ты что, не понимаешь, что Черный Дворец делает со здешним народом? Их продают, пытают и насилуют. Они уже изрядно страдают. Я не перестану бороться за место, где люди смогут жить настоящей жизнью. А не такой, какую они вынуждены вести в канавах, воруя и убивая. Я не остановлюсь.
– Ты не понимаешь, – сказала она почти с отчаянием. – Чем больше случается войн, чем больше неудач испытывают те, кого он хочет видеть на троне, тем опаснее…
– Уйди, Сага. Никто не хочет выслушивать твои оправдания.
Мое сердце подпрыгнуло, когда из соседней камеры раздался голос Ари. Как он понял, что она здесь?
Сага на пару мгновений закрыла глаза. Когда она вновь их открыла, я готова была поклясться, что их цвет заслоняла пелена слез.
– Тебе стоит поесть. Передай Софии, что я не расскажу о норе тролля, ведущей к принцу.
Я раскрыла рот. Сага уже была на полпути к лестнице, прежде чем я сумела что-то сказать, поборов шок. Она знала, что мы делаем.
– Ты скрываешь! – выкрикнула я ей вслед. – Свои истинные мысли.
Она остановилась и с тяжелой угрюмостью оглянулась через плечо.
– Мы все что-то скрываем, Королева Малин. И я не участвовала в пытках детей или убийстве твоего шпиона. Мне жаль, что ты потеряла друга.
У меня не было на это причин, но я ей поверила.
– Мы могли бы помочь тебе. – Боги, что я несла? Она предала своих друзей, и все же… нутро мне подсказывало, что она очень многое оставила недосказанным. Было в ней какое-то отвращение, которым не стал бы делиться человек, верящий, что встал на правильную сторону в войне. Она не верила в эту войну, и мне не казалось, что она верила в свою королеву, да и в Ниалла тоже.
Сага отвернулась и медленно потащилась вверх по лестнице, бросив напоследок:
– Нет. Не сможете.
Когда на верху лестницы щелкнула дверь, Ари выступил из теней. Его яркие глаза превратились в щелочки. Злой и мрачный, он подошел к двери моей камеры. Он постучал три раза быстро и два – медленно.
Я судорожно выдохнула:
– Как долго ты уже здесь?
– Достаточно долго, чтобы предупредить тебя: не доверяй этой женщине.
– У меня возникло такое ощущение, будто она что-то скрывает.
– О да. Многое, если спросите меня.
– Ты ее ненавидишь?
Ари ответил не сразу:
– Я уже давно научился, Королева Малин, презирать всякого мужчину, женщину или ребенка, которые не сражаются за свой собственный народ. В те годы, что я служил послом, я видел, как Сага исполняет любое жестокое повеление, отданное Королевой Астрид. Я видел, как она встает на горло своей смелости. Так что да. Я презираю таких бесхребетных людей, как она.