– Трое?
– Очевидно, я не могу от тебя рук оторвать. Не говоря уже о том, что я самый востребованный плотник в городе.
– Ну естественно.
– Я строю нам дом возле фьордов, и мы заполняем его этими малышами.
– Нам нужно завести свиней, – перебивает Малин. – И козу. В Доме Штромов у меня неплохо выходило делать козий сыр.
– У тебя будет целый загон коз. Ты делаешь лучший козий сыр во всем Клокгласе. – Я бросаю взгляд на луну. – Каждый вечер, идя домой из доков, я срываю те желтые цветы, что тебе всегда нравились, на обочине торговой дороги. Я слушаю, как ты рассказываешь сказки нашим малышам, пока они засыпают. Они никогда не ложатся спать замерзшие, или голодные, или неуверенные в том, что их любят.
Она покрепче сжала мою руку, ее голос стал сиплым и низким:
– Кейз.
Я не остановился; слова все сыпались:
– Мой месмер совсем зачерствеет, потому что нашей семье нечего бояться. Мы встречаем старость в этом домике, Малли. Мы смотрим, как наши дети заводят детей, и они никогда не узнают, каково это – не иметь дома. Они никогда не узнают, каково это – красть или убивать. – Я поцеловал ее висок. – Вот о какой жизни я мечтал все те года, что мы были в разлуке.
Долгое время мы оба молчали. В мое сердце пробралась новая боль за ту жизнь, которая у нас могла бы быть. Но, опять же, судьба никогда к нам не благоволила. Нам было предначертано укрываться в тенях, эксплуатировать, подкупать и купаться в крови.
– Кейз, – прошептала Малин.
– Да?
– Ты придумал нам прекрасную жизнь. – Она оторвала мою руку от своего живота и поцеловала центр ладони. – Но я сейчас не менее счастлива делить с тобой эту жизнь.
Боги, чего бы я не сделал, чтобы каждая ее мечта, каждая треклятая надежда сбылись. Когда она снова оглянулась через плечо, я улыбнулся ей так, словно был согласен. По правде же я не видел варианта, при котором ее жизнь будет спокойной и приятной, когда ее муж не несет ничего, кроме тьмы и страха.
Я не знал, чем все это закончится, но я буду бороться за прекрасную жизнь Малин в домике у фьорда.
Я никогда не перестану бороться за это.
– Кейз, – к нам подъехал Гуннар. Он ехал на темпераментном муле, и остекленевшее выражение глаз зверя убедило меня в том, что он использует месмер, чтобы им управлять. – Мы возле речных пещер.
Место, где мы должны оставить людей Дома Виллов. Мои кишки скрутило, но я просто кивнул. Я опустил губы к уху Малин:
– А теперь пришло время сказать мне правду. Ты в состоянии бежать, если потребуется?
Ее тело ответило раньше, чем она. Малин напряглась и отвела взгляд.
– Я чувствую себя гораздо сильнее.
– Малин.
Она опустила подбородок. Я не сомневался, что это ее упрямая решительность борется с тем обещанием, что она мне дала. Вздохнув, она сдалась и покачала головой:
– Нет. Бежать я не смогу.
Я поцеловал ее плечо:
– Я не оттого тебя берегу, что хочу тобой помыкать.
– Я знаю.
Ее голос был полон разочарования, но Малин сознавала риск. Она не станет рисковать теми, кто нам дорог, чтобы потешить собственную гордость, но это значит, что ей придется остаться позади, надежно укрытой защитниками, пока мы пешком пробираемся к тому, что осталось от Колючего Леса.
Я завел лошадь в гущу деревьев, где остальные окружали шаткий фургон, который мы украли в Доме Виллов.
Эрика стояла рядом с Гуннаром. Он шепнул ей на ухо что-то, что разгладило морщинки тревоги, расчертившие ее лоб.
Ее бледные глаза поймали мои, когда я подвел лошадь к ней.
– Привет. – Она звучала вполне веселой, несмотря на дрожащий подбородок.
– Какие-нибудь последние предчувствия, прежде чем мы сделаем этот шаг?
Эрика посмотрела на Гуннара. Он ободряюще ей улыбнулся.
– Звезды в последнее время были очень застенчивы, но есть глубокая… тяжесть у меня на сердце, говорящая, что в этом направлении нам и нужно идти. Буквально. – Она указала на заросшую лесную тропу, ведущую в Колючий Лес. – Мы должны идти сюда. Здесь нас ждет судьба.
– Инстинкт, – сказала Малин. – Верь этим инстинктам. Я не думаю, что твой месмер – чары то есть – такие тихие, как ты думаешь.
– Вот и я тебе так говорил. – Гуннар улыбнулся женщине-фейри и легонько пихнул ее локтем.
Эрика была похожа на снег. Если бы мы попали в метель, она могла бы исчезнуть. Все бледное. Но в те мгновения после похвалы Гуннара Штрома ее щеки залил румянец.
– Нам нужно сделать именно это, но…
– Но что? – Мой голос прозвучал более резко, чем я планировал.
Гуннар бросил на меня мрачный взгляд, который я вернул сторицей.
Эрика шмыгнула носом и посмотрела на небо.