Я боролась, чтобы выбраться из колодца той ночью.
Я боролась, чтобы вернуться к Кейзу Эрикссону.
Это мы и делали ради друг друга. Мы боролись с самыми темными страхами, самыми темными созданиями, и мы не позволяли им украсть нас друг у друга.
Мое тело становилось слишком слабым, слишком вялым. Я не могла поднять клинок, но я могла сражаться так, как умела лучше всего. Воспоминаниями.
Я позволила себе уронить голову на холодную, липкую кожу слуа. Я не знала, сработает ли это от простого соприкосновения, но я не могла поднять руки, чтобы дотронуться пальцами. Оставалось надеяться, что соприкосновения головами будет достаточно.
Я могла лишь молиться, чтобы у этих фейри не было таких же амулетов, как у скидгардов.
Когда слуа сделал новый вдох, я – тоже. Сперва неглубокий, но каждый новый вдох становился все сильнее. Глубже. Вскоре призрачные фигуры возникли в моей голове.
Проявились наистраннейшие воспоминания. Слуа жили первобытными, базовыми инстинктами. Охота и спаривание казались их главными воспоминаниями. Вскоре слуа перестал вдыхать.
Понемногу белый дым, мостиком соединяющий меня и фейри, вернулся ко мне в рот. По венам сразу разлился жар. Я сделала еще вдох. Забрала еще воспоминания. Я все глубже пробиралась в разум слуа, пока не смогла украсть память о том, как он научился у своей мерзкой мамочки выживать.
Слуа заскулил, и сердце мое чуть не разбилось от сочувствия к этому жалкому созданию.
С силой толкнув, я отпихнула фейри прочь от себя. Он прижал ноги к своей узловатой груди и задрожал.
Эта тварь не выживет. Она не помнила как. Если уж на то пошло, смерть была милосердием, и я пробила ее череп ножом.
Крик выдернул меня из оцепенения, с которым я смотрела, как горячая кровь растекается по лесной подстилке. Элиза отчаянно старалась отползти от длиннорукого слуа. Она отбивалась. Королева еще не смирилась со смертью, и это спасет жизни как ее самой, так и ее ребенка.
Прихрамывая, я пересекла разделявшее нас расстояние и ударила слуа в ямку в основании черепа.
Он пару мгновений бился, затем повалился на Элизу. Она брыкалась, хватала ртом воздух и сыпала проклятьями, отчаянно пытаясь освободиться от трупа. Я сунула руки ей под мышки и вытащила ее из-под тела.
– Треклятое пекло, – содрогнулась Элиза, отряхиваясь, будто по ее рукам бегала тысяча колючих созданий, как вдруг ее взгляд метнулся к другой стороне поляны. – Ари!
Вместе мы с Элизой бросились туда, где Ари медленно проигрывал свою битву с последними двумя слуа.
Хриплое карканье заставило меня посмотреть чуть повыше. Клянусь пеклом, ворон клевал мягкие уши одного из слуа. Он взлетел, когда тварь попыталась схватить птицу своими когтями, но в следующий же миг ворон нырнул сквозь темноту и впился когтями в череп фейри.
Это слуа не убило бы, но дало Ари время продолжить борьбу.
Элиза со спины подкралась к тому, кто держал Ари за лодыжку. Я взяла на себя слуа, пытавшегося приставить свою раззявленную челюсть ко рту Ари.
С криком ярости Элиза по рукоять вогнала кинжал в череп слуа. Я прикончила второго.
Ари откатился прочь от крови, сочащейся из трупа. Его волосы прилипли к взмокшему лбу, а со щек капала желтая слюна, слетевшая с зубов, неустанно клацавших перед его лицом.
– Проклятье. – Он пнул мертвого слуа. – Гори в преисподней. – Его сапог впечатался во второй труп. Еще несколько пинков – и он, кажется, пришел в себя. – Вы сильно пострадали?
Вопрос предназначался и мне, и Элизе. Мы вместе покачали головами. Едва не вздохнули с облегчением. Едва не расслабились. Как вдруг из-за деревьев раздалось новое верещание.
– Это были молодые слуа, – сказал Ари, чуть запыхавшись. – Идут другие.
Ворон налетел на посла. Клюнул его в голову, издавая громкий клич.
– Боги, проклятая птица. – Ари замахал руками над головой. – Сгинь.
Птица была неумолима. Отлетала к дальней стороне полянки, затем снова возвращалась, чтобы клюнуть Ари.
Когда поляну сотряс еще один пронзительный вопль приближающихся слуа, я подтолкнула мужчину в сторону птицы.
– Он хочет, чтобы ты шел за ним. Ну так давай, иди, чтоб тебя, за вороном.
Ари сдался и побежал вслед за Элизой, птицей и мной.
Ветки царапали мне лицо. Земля то вздымалась пригорком, то ухала вниз. Я не раз подворачивала лодыжку. Когда ворон уселся на валун возле пышно разросшихся лоз плюща, я решила было, что ужас нашей ночи наконец подходил к концу.
Глупо с моей стороны было думать, что, следуя за подозрительной птицей, я выйду к надежде и безопасности.
Мой крик загремел в моих ушах, когда в двух шагах от ворона земля ушла из-под ног, и я провалилась в густую темноту.