– Хочешь пустить прахом все те усилия, с которыми я тебя в первый раз выправила?
– Думаю, мы с Элизой тоже постарались.
– Самую малость. Без меня ничего бы и не случилось. А теперь ты хочешь все испортить, – сказала она, даром что не дуясь.
– Не хочу, – признался Вален. – Но в опасности дети, а в этой войне задействована магия, которой мы не понимаем. Чтобы получить предмет, необходимый для победы, и при этом не сгубить множество жизней, нужно быть неуязвимым. Если только нет другого способа сделать кого-то неуязвимым.
Калиста вздохнула.
– Я не могу никого сделать богом. Но вот вернуть напророченное проклятие – это можно. – Элиза закрыла глаза и отвернулась. Калиста это, кажется, заметила и прочистила горло, с тревогой нахмурившись. Девушка сунула руку в карман своих штанов, доставая скомканный свиток пергамента. – Стефан, мое перо.
– Мне это не нравится, Кэл. Это как-то чересчур, – проговорил мужчина с травяной сигаркой, сделав долгую затяжку.
Калиста закатила глаза:
– Это мой брат, и он не верит, что у меня достаточно сил, дабы писать новые истории.
– Дело не в силах, – сказал Стефан. – Дело в том, что ты привлекаешь слишком много нежелательного внимания.
– За мной больше не охотятся, Стеф. – Калиста кивнула в сторону Валена и Элизы. – Они выиграли.
– А я не о далеких королевствах говорю.
– Простите моего брата, – сказала Калиста. – Он верит в рассказы о привидениях и старые мифы. Думает, я привлеку внимание кого-то темного и богоподобного.
– Многие из нас верят в подобное, – пробормотал Торвальд.
Пожав плечами, Калиста развернула пергамент:
– Как по мне, так Норны дали мне мою магию, значит, это их вина, если я ее использую.
– Это не слишком сложно для тебя, Калиста? – спросила Элиза, в ее голосе почти слышалась надежда. – Прежде чем нас покинуть, ты сказала, что чувствуешь, будто больше не можешь менять чьи-то истории.
– Верно, – сказала она. – Но я училась в те годы, что мы не виделись. У меня есть учитель, который помог мне освоить пару трюков.
Ее брат переступил с ноги на ногу. Ему это не нравилось, и мне хотелось узнать почему.
– А кто этот учитель и почему ты уверена, что это нам сейчас поможет? – спросила я.
Калиста склонила голову набок, всматриваясь в меня:
– Я не знаю его имени, Королева Теней. Но он помог мне научиться чувствовать слова вместо того, чтобы пытаться перехитрить Норн. Так вроде бы лучше получается.
Мои глаза широко распахнулись.
– Почему ты меня так назвала?
– Если мой брат перестанет упираться и если треклятый морской фейри отдаст мои чернила, то, подозреваю, ты скоро узнаешь. – Она вновь посмотрела на Элизу и Валена. – Вы насчет этого уверены? Я не знаю, чем все кончится, когда подношу перо к пергаменту. Я не могу сказать, что случится.
Вален прижал костяшки Элизы к своим губам, ищущим взглядом всматриваясь в лицо жены. Она отвела глаза в сторону палубы. Вален вздохнул, и плечи его поникли, но он вновь посмотрел на девушку.
– Другого выбора мы не видим.
– Как скажете. – Калиста хрустнула пальцами и кивнула. – Сделаю все возможное, чтобы ты остался жив.
Глава 31. Воровка памяти
Стефан бросил свою травяную сигарку за борт корабля и неохотно вытащил черное вороново перо из кармана своей холщовой куртки. Мгновение он колебался, затем вручил его сестре.
Торвальд щелкнул пальцами, и один из моряков с его корабля принес чернильницу, обмотанную грязной льняной тряпкой. Моряк передал ее Калисте, а затем поспешил назад, на корабль Торвальда, словно из-за того, что постоял рядом с земными фейри, теперь будет вынужден остаться по нашу сторону бездны.
– Учтите: как только перо коснется пергамента, Норны могут буквально засыпать нас посланиями, – сказала Калиста. – Я изменю путь посредством проклятья, но это не значит, что все присутствующие застрахованы от посланий судьбы.
– Что это значит? – спросила я.
– Это значит, Королева Теней, что, когда через меня открываются новые тропы, иногда приходят намеки на грядущую судьбу, чтобы помочь направить кого-то к предначертанной тропе, которую он иначе бы не выбрал.
– Намеки на будущее, – прошептала Эрика.
Калиста пожала плечами:
– Наверное. Всегда есть выбор, но у этого выбора есть последствия. Я лишь передаю предвестия или указания, как выйти на тропу судьбы. Они могут быть ужасными, а могут быть радостными. Вам решать, прислушаться к посланию или нет.
Мой желудок завязался тугими, горячими узлами. Эрика была провидицей, но ее транс казался скорее напутствием, ведущим нас вперед, после того, как тропу мы уже выбрали.