Он тоже очень устал.
* * *
На рассвете с неба полетели мягкие крупные хлопья, но Кром не взволновался: след подранка был глубоким, и захочешь — не потеряешь. Он умылся свежевыпавшим снегом и уже привычно двинулся по двойной нитке. Лис теперь шёл не так прытко, иногда скакал на трёх ногах. Кром знал, что настигает его, но не торопился, берёг силы. Вскоре зверь совсем ослабнет, тогда и можно будет его взять.
Кряж встал перед ним неожиданно. Вроде мелькал лишь смутно-корявой полосой на окоёме, но когда Кром выехал из очередной низины на пригорок, то столкнулся с ним, точно с древним закаменевшем змием, поросшим сосновым лесом. Загорский кряж угрюмо нависал над равниной, через которую заплутавшим огоньком скакал Лис. Вон как. Значит, он пришёл из Загорья. Кром там не бывал, а загорских видел только в городе и никогда с ними не разговаривал. Он вновь глянул на заснеженный хребет кряжа. На узких извилистых тропинках он, лесной житель, Лиса не выследит. Надо ловить сейчас, пока не ушёл в свою поднебесную нору. Заслонившись ладонью от пасмурного света, Кром зорко вглядывался в снежный покров долины. В одном месте её пересекал лог — неглубокий, но широкий. Лис пойдёт напрямки — так быстрее. Было бы быстрее, если б он не ковылял на трёх лапах. Кром тронулся с места. Он обойдет лог по ровному и встретит Лиса с другой стороны. И вот теперь надо поторапливаться.
Серое небо, вихрящийся снег, шелест лыж — всё слилось в один смазанный порыв белого ветра. Кром бежал, что есть сил, обходя лог по полукружью. Он заприметил на подходе к кряжу небольшую рощицу и решил укрыться там, поджидая Лиса. Усталость отступила; охотник в нём ощущал близость желанной добычи. Влетев в редколесье, Кром остановился, переводя дух. Лиса он не видел, но знал, что тот либо попытается взойти на кряж, либо придёт в эту рощу — с другой стороны была Нерядь, а в Поречье он мог и раньше перейти, да не перешёл. Ветер тихо посвистывал в ветвях, снег повалил гуще. Кром ждал. Лиса всё не было. Неужто почуял его и ушёл за реку? Только он так подумал, как на снегу зажглось знакомое рыжее пятно. Зверь шёл медленно, не по-лисьи тяжело увязал в сугробах и жался к опушке. Кром спрятался за дерево, подпуская Лиса ближе. Шаг, ещё один. Лук сам собой выскочил из-за плеча, в ладонь лёг тяжёлый томар(10). Кром прицелился в бок, но тетиву завёл до лишь до половины — такой удар ошеломит, вышибет дух, но не убьёт. Тетива упруго натянулась в умелых пальцах и швырнула в Лиса стрелу. В этот же миг зверь учуял что-то: он встал, повёл носом и…
… резко прянул назад.
Томар влетел ему в голову.
Лис взвился, подброшенный ударом, и упал.
Кром бросился к нему. Неужто насмерть зашиб? Неужто зря гнал в такую даль? Он бухнулся на колени рядом с Лисом. Глаза у того были закрыты, но он дышал — мелко-мелко, с присвистом. Кром склонился ниже. Если пробита голова, вряд ли выживет. Он протянул руку и запустил пальцы в мех за острым ухом, ощупывая кость. Лис тут же распахнул глаза и вперил в него мутный плывущий взгляд. Кром замешкался от неожиданности, а Лис вдруг злобно оскалился. Одним молниеносным движением он извернулся и сомкнул клыки на его запястье. Несильно, подумал замерший Кром. Не до крови. Лис косил карим глазом, шумно дышал, но не сжимал челюсти. И ничего не стоило схватить его за горло, стиснуть, заставить выпустить руку — подумаешь, пара царапин останется, но он откуда-то знал, что нельзя этого делать. В глазах лиса было что-то инакое(11). Страшное. А ещё — осознание другой, запредельной силы. Из-под шапки на лоб сбежала капля холодного пота, а Кром всё не мог шелохнуться под тяжёлым тёмным взглядом. А потом всё прошло. Лис разжал челюсти, вздохнул почти по-человечьи и зарылся мордой в снег. В глазах — обычных глазах лесного зверя — слезой собралась боль. Кром вытер лоб, растерянно глядя на него. И что теперь? На поводу Лис идти не сможет. Стянуть лапы и морду да понести на плече? Сюда шёл три дня, обратно все пять придётся. Но делать нечего. Он спустил на снег заплечный мешок и достал из него моток верёвки и нож. Блеск лезвия отразился в прикрытых глазах Лиса. Он дёрнулся, словно пытаясь отползти, а потом…
По телу зверя прошла мучительная судорога. Он забился, расшвыривая снег, глухо заскулил и выгнулся дугой. Шерсть вздыбилась и начала отступать, словно втягиваясь в кожу. Он бешено замотал головой. Лапы прочертили борозды по снегу, сжали в горсти и… Да и не лапы это вовсе, а руки. У ног Крома лежал нагой человек. Парень. Тощий, бледный, с отметиной запёкшейся крови на распухшем бедре. Кром выронил нож.