– Если ты помнишь, сегодня днем мы.., были на грани близости. Вот почему твое прошлое интересует меня.
Милли зарделась и опустила глаза.
– Но мы вовремя остановились.
– Не мы, а я! – с неожиданной резкостью сказал Бредли. – Это я остановился, а ты в тот момент была слишком увлечена.., экспериментом.
– Да? – Милли вырвалась из его рук. – А ты не слишком-то галантен. Насколько я понимаю, ты хочешь сказать, что вообще в этом эксперименте не участвовал? – с явным укором спросила она.
– Участвовал. И мог заметить, что ты целовала меня вовсе не как женщина, которая любит другого мужчину. Думаю, настало время пересмотреть твою позу однолюбки.
– Это вовсе не поза, – сквозь зубы процедила Милли.
– В таком случае почему ты не с ним? – вкрадчиво поинтересовался он. – Или Шон не хочет тебя?
Милли вспомнила побагровевшее от страсти лицо Шона и невольно поежилась.
– Хочет.
Глаза Рональда сузились.
– Тогда, вероятно, ты сама не очень-то желаешь его.
– Это не совсем так. Просто он женат. Это вынужденное признание далось Милли с большим трудом, но совершенно не убедило Рональда.
– Ну и что из того?
– Ты не понимаешь. – От ее воинственности не осталось и следа. – У них есть дети. Шон сказал, что я совершаю глупость, что его жена снисходительно относится к его увлечениям, но…
– Но ты не разделяла такую точку зрения, – мягко подсказал Рональд.
Он, должно быть, считает меня чопорной дурой, подумала Милли. С жалким видом она все же выдавила:
– Таковы мои принципы. Я ничего не могу с собой поделать. Это бы причинило боль другим людям.
– Точно, – к ее удивлению, согласился Рональд и лукаво улыбнулся. – Ведь женщины-однолюбки, как правило, предпочитают таких же мужчин. Я сужу по собственному опыту.
Он намекает на разницу между нами, подумала Милли, и у нее вырвалось:
– Полагаю, ты считаешь меня просто трусливой дурой?!
– Нет, я думаю, что ты очень мудрая девушка. Действительно, нет смысла играть с огнем, если не хочешь обжечься. – Пожав плечами, Рональд сменил тему. – Так значит, ты вообще не танцуешь? В таком случае придется начинать с азов. – Он раскрыл ей объятия. – Иди ко мне.
Милли не двигалась. Рональд заметил ее нерешительность и, усмехнувшись, вызывающе бросил:
– Ты что, боишься?
Она поежилась. Почему всякий раз, когда она не готова к тому, на что он толкает ее, он объясняет это трусостью?
Гордо вскинув голову, Милли притворно сладким голосом заметила:
– Конечно. Вдруг я действительно сломаю тебе лодыжку. Сколько это будет мне стоить? Рональд громко расхохотался.
– Целое достояние. Ты задержишь съемки следующего фильма, а главное – погубишь мою карьеру. – Он неторопливой походкой подошел к ней, деланно безразличным жестом положил ей на плечи руки. – Поднимите голову вверх, но следите за тем, куда ставите ноги, мисс Роббинс!
Милли изо всех сил постаралась подавить сладостную дрожь, охватившую ее, когда она ощутила тепло его ладоней на своей спине. Стараясь отвлечься, она придирчиво заметила:
– Вряд ли это возможно. Рональд слегка встряхнул ее:
– У тебя все получится. Просто старайся быть внимательной. И слушай музыку.
Мелодия была смутно знакома Милли. Для человека, который совсем не умеет танцевать, быстрый ритм – настоящая ловушка, подумала она.
– А теперь, – деловито продолжил Рональд, – постарайся уловить ритм. Начинай движение не ногами, а плечами.
Милли закачалась в его руках, как марионетка.
– Когда поймаешь ритм, начинай двигаться сама. – Он слегка потормошил ее. – Ты что, не слушаешь меня?!
Какое-то незнакомое томление начало постепенно охватывать ее, оно совершенно не вязалось с быстрой, ритмичной мелодией.
– Сосредоточься, – потребовал Рональд, – я скажу, когда начинать. Держи плечи параллельно моим, повторяй мои движения и, пожалуйста, постарайся не умничать. Готова?
Милли едва сдержала усмешку. Он командует, как Пит на репетиции, подумала она, и при этом такой же серьезный, решительный и готовый мгновенно взорваться. Однако она решила не говорить Рональду об этом, и лишь утвердительно кивнула.
– Подождем начала следующей мелодии, – сказал он. – Слушай ритм, это главное.
Следующая пьеса звучала иначе, хотя тоже была неуловимо знакома Милли. Она прислушалась и уловила ритм даже раньше, чем руки Рональда начали выстукивать его на ее спине. Двигаться в такт оказалось совсем нетрудно.
Когда он начал танцевать, отодвигая и вновь притягивая ее к себе, Милли вдруг ощутила себя ловкой, уверенной в своих движениях. Мелодия закончилась, началась другая, и он без предупреждения закружил ее по залу. К своему изумлению, Милли не споткнулась и не остановилась как вкопанная. Ее движения становились все более естественными.
– Просто превосходно, – запыхавшись сказала она, когда кассета закончилась. В ответ Рональд добродушно рассмеялся:
– Ну вот, теперь ты умеешь танцевать.
– Да, – серьезно согласилась Милли. Она секунду поколебалась, а потом лукаво добавила:
– Но, вероятно, не со всеми.
Неожиданно для нее лицо Рональда изменилось. Он стоял очень тихо, словно солдат, прислушивающийся к возможному приближению врага. Потом он разжал объятия, с непроницаемым лицом подошел к магнитофону и поставил другую кассету.
На этот раз мелодия была не знакома Милли. Мягкий, приглушенный ритм ударных звучал возбуждающе, как, впрочем, и хрипловатый голос певца. Милли вновь начало охватывать полное оцепенение.
– Слушай, – прошептал Рональд, обнимая ее. Она стояла в его объятиях неподвижно, чувствуя себя участницей любовной пантомимы. Словно какое-то ледяное покрывало не пропускало к ее телу тепла его рук.
– Почему в подобных песенках всегда такой примитивный текст? – поинтересовалась она небрежным тоном.
Рональд ничего не ответил. Он положил руку ей на бедро и заставил качаться в такт мелодии. Их тела почти не соприкасались, но Милли почувствовала, что во рту у нее пересохло.
– «Любовь с первого взгляда», – с издевкой подхватила она слова певца.
– А ты в нее не веришь? – вкрадчиво спросил он.
Она вскинула голову, и волосы снова разметались по ее щекам.
– Любовь – это вовсе не какое-то мгновенное помешательство. Если, конечно, она вообще существует, – поучительно заметила Милли.
– Существует.
Рональд неожиданно рывком оторвал ее от пола и притянул к себе, покачиваясь в такт музыке. Когда он снова опустил ее на пол, тела их словно слились в одно. Милли пришлось сделать над собой усилие, чтобы продолжить насмешки над словами певца.
– В любом случае это уж точно не напоминает удар молнии, – заявила она и невольно облизала пересохшие губы, потому что их близость стала для нее просто мучительной.
– Ты совсем не понимаешь, о чем говоришь, – тихо заметил Рональд.
Его руки начали передвигаться по ее телу с такой нежностью, о какой она не мечтала даже в самом смелом из своих снов. Танец продолжался, она была вся во власти Рональда, двигаясь по мановению его пальцев, рук, мускулистых плеч, бедра, вклинившегося между ее собственными… И тут Милли почувствовала иной, доселе неведомый ей страх – она боялась теперь не этого уверенного в себе, опытного в любви мужчины, а себя.
И Милли резко отпрянула.
Когда Рональд снова притянул ее к себе, их губы встретились. Потаенные, давно похороненные в самой глубине души чувства охватили Милли. И она ответила на его поцелуй. Это не было ни робким экспериментом, ни случайным полетом фантазии. Это был равный по силе и требовательности поцелуй.
Рональд взял ее на руки и, ни о чем не спрашивая, понес по винтовой лестнице наверх. Мелодия песни раздавалась им вслед. Он внес ее в комнату, которую сам выбрал для себя. Милли невольно отметила гобелены на стенах, резную дубовую мебель… В следующее мгновение она уже лежала на кровати.