Он направился к воротам, но из головы не выходила ситуация с сыном. Он повторял себе, что должен был преподать ему урок, но стоила ли истина, которую он извлечёт, такой жестокости? И не был ли это урок, подобный тем, что он преподал вчера вечером трём каким-то бедолагам, научив их не шататься ночью по порту. Или... В нём просто всё ещё кипела злость?
Наконец он решил, что поговорит с мальчиком, когда тренировка закончится. И, если сын извинится, отменит удары плетью. Аллек дал слабину. Но мог ли Персиваль винить его, после того, что сам вчера сделал? Поступок был куда как хуже неверного приёма на тренировке и сломанного дерева.
Он вдруг увидел в другой части сада Бриту Роджерс, служанку. Окликнул её.
Женщина обернулась, и лицо её исказилось привычным презрением. Она медленно поднялась, опираясь на раскладывающийся стул, который всегда носила с собой по двору, отряхнулась и медленно пошла навстречу Персивалю.
— Ваше превосходительство, — язвительно поприветствовала она Перси и одарила пристальным взглядом, сосредоточившись на его разбитых костяшках, помятой одежде, нескольких каплях крови, оставшихся на мундире. В общем, на всём том, что делало Персиваля собой.
— Брита, я хочу задать тебе один вопрос. Элиза, она... Видела, как я вчера вернулся домой?
Брита пожевала пухлые губы, явно размышляя, что ответить.
— Я решила, что будить её ради подобной встречи, было бы просто бесстыдно, — сказала она. — Я подумала, что она... Ещё успеет на вас насмотреться. Сэр.
Персиваль почувствовал, как у него стало немного теплее на сердце. Ему нравилась Брита. Нравилась её неуклонная ненависть к нему. Она словно была единственным человеком во всём городе — или в целом мире — которая всегда чувствовала тьму внутри него. Чувствовала и была готова дать отпор. Тем лучше, что такая женщина служила его жене.
— Хорошо, Брита. Ты свободна.
Она коротко кивнула и, не теряя ни секунды, поспешила прочь. Персиваль вновь окликнул её.
— Брита, ещё кое-что. Одно из растений повредили тренировочным мечом. Пожалуйста, посмотри. Если его ещё можно спасти, я буду тебе очень признателен. Если нет...
— Ничто не вырастет там, где постоянно машут мечами, — сказала она, не оборачиваясь. — По крайней мере, ничто хорошее.
Персиваль знал, что она выполнит его просьбу. Не ради него. Ради Элизы.
Удовлетворённый этим фактом, он направился к воротам.
Возле них его ждали два человека. Граф, который, судя по его расстёгнутым пуговицам мундира и смятому вороту рубашки, провёл вчерашний вечер не сильно лучше Персиваля. И Фарви, спокойно прислонившийся к стене подле калитки.
— Кэп! — произнёс Граф, махнув рукой в качестве приветствия. Привыкнет ли он когда-нибудь, что ему больше не отдают честь? — Тяжёлая ночка?
Персиваль осмотрел себя.
— Не хуже любой другой, — он не соврал. Ведь это была хорошая ночь.
— Ага, конечно, — Граф усмехнулся. А затем улыбка сразу сползла с его лица. — Болло, у меня к тебе дело. Как бы это сказать...
Граф вдруг осёкся, посмотрел себе под ноги, и Персиваль ощутил стыд. Весь вчерашний вечер и сегодняшнее утро, он думал только о самом себе. Но были и другие, кого он подвёл. У Графа, несмотря на прозвище, была большая семья, которая от него зависела. Фарви растил дочь. В отличии от Персиваля, у них не было другого средства к существованию.
— Дела в академии идут не лучшим образом, — сказал он. — Но у меня есть кое-какие сбережения. Могу одолжить на первое время, пока не встанешь на ноги.
Граф вновь усмехнулся. Ещё мрачнее, чем прежде.
— Тут какое дело, кэп...
— Мы уже встали на ноги, — перебил его Фарви и выпрямился. Серьёзно посмотрел на Персиваля. — Вернее, нам уже помогли встать.
Персиваль прищурился.
— Тебе небось и самому предлагали? — спросил Фарви. — Или мы пришли первыми?
— Предлагали что?
— Работу, что же ещё, — как бы невзначай дёрнул плечами Фарви. А вот Граф мялся, не находя себе места. Персиваль почувствовал какой-то странный холодок, прошедший между лопатками. — На острове есть организация, помогающая тем, кого турнули со службы. Может быть, ты слышал...
— Эллиот Виндр... — понял Перси.
— Эллиот Виндр, — согласился Фарви. Затем вздохнул, как будто ему и самому было неприятно. — Скажу, что платят так себе. И кораблей у этого хромого ублюдка дай бог найдётся парочка — а значит, без абордажей придётся обойтись. Но... У него есть местечко для тех, кто умеет держать в руках оружие.
Персиваль вдруг почувствовал, как его лицо скривилось. Только вчера он говорил, что Эллиот Виндр — подонок и лжец. Отговаривал свою жену иметь с ним дело. И в тот момент, он даже не думал, что сам мог бы на него работать.