— О, Астра... — протянул её отец, сидевший от неё в пол-оборота. — Не ожидал, что ты вернёшься так рано.
Отец смотрел на неё стеклянными, пустыми глазами. В руке у него была бутылка с белым вином, которое он наливал в одну из глиняных чарок. Отвлёкшись на дочь, он забыл про неё и жидкость хлынула через край, но отец заметил это только, когда вино образовало прозрачную лужицу на столе и начало впитываться в рукава грязных свитеров его соседей. Он медленно поднял бутылку, в которой теперь осталось не больше половины. И поставил её прямо в центр лужи с таким видом, словно ничего не произошло.
— Присядешь? — спросил отец. Он отодвинул наполненную чарку в сторону, расплескав ещё немного вина. Потянулся за следующей: пустой и с какими-то грязными разводами по контуру. Поднял её и протянул Астре, даже забыв наполнить. — Проведёшь время с нами?
— Какого хера? — не выдержала Астра.
Отец несколько раз моргнул, размышляя над вопросом. Потом глупо улыбнулся.
— Ты разве... Не должна быть на занятиях?
— Занятия давно закончились! Бездна, сколько времени вы здесь сидите? Мне нужно учиться!
Астра не знала, почему так сказала. Ложь — наглая и болезненная. Наверное, просто хотела убедить — других и себя, — что она отличается от этих пьяниц. И что перед глазами не её неизбежное будущее. Так что, пожалуй, это была ложь во спасение. Во спасение самой себя.
— Иди-ка ты погуляй, девчонка! Мы празднуем!
Наглый, писклявый голос принадлежал толстушке Полли, которая работала кухаркой в храме и не пришла сегодня, сказавшись больной. Она прокричала эти слова так мерзко и звонко, что спящий мужчина с потной лысой головой дёрнулся и чуть не упал с табурета.
— Сегодня праздник! — добавила она ещё громче и писклявей. — Самый настоящий! Приятно узнать, что твой отец не только занимать горазд, но и друзей угостить может!
— Угостить? — удивилась Астра. А затем удивилась ещё сильнее: — Друзей?
Никаких друзей у отца не было. Почти все слушатели избегали его, а он и не думал этому противиться. Однако некоторые жители лагеря относились к нему скорее с жалостью, чем с опаской или ненавистью. И они действительно порой могли занять ему денег (даже зная, что он их не отдаст), помочь с протёкшей крышей или донести скопившийся мусор до общего костровища. Конечно же, никого из них здесь не было. А были лишь те, кто сроду не имел ни денег, ни чувства собственного достоинства. Бездомные падальщики, к которым в лагере относились ещё хуже, чем к Астре и её отцу.
— Они мои друзья, — серьёзно подтвердил отец. Он наконец поставил пустую чарку и попытался отъехать от стола навстречу Астре. Но одно из колёс его кресла-каталки угодило в щель между двумя половицами, и оно чуть не перевернулось. — Вот же бездна! Мне давно стоило починить это... Астра, ты не принесёшь мой ящик с инструментами?
— Правильно! — поддержал его какой-то старик с седой спутанной бородой и стукнул в плечо так, что застрявшее кресло-каталка накренилось, и отец начал заваливаться набок.
Астра подхватила его.
— Мать твою... — прошипела она в полголоса. — Ты ведь едва в сознании. Ещё и обмочился.
Отец перевёл на неё мутный, влажный взгляд. Затем посмотрел вниз и дотронулся до мокрой штанины. И тут же сник. Он ненавидел напоминания о том, каким беспомощным стал. И Астра знала, сколько бы он не пил, это чувство не утихало.
— Давай я увезу тебя, — прошептала она, наклонившись к нему и чувствуя запах его прокуренных волос. Но он вдруг резко отмахнулся и попал ей по щеке локтем. Астра отдёрнулась, хотя удар получился скорее обидным, чем болезненным.
— Мне не нужна помощь! — прорычал отец. — Мне нужно, чтобы ты принесла мой ящик с инструментами!
— Нет никакого ящика с инструментами, — процедила Астра сквозь зубы. И не стала добавлять, что отец сам же обменял его на выпивку ещё несколько Спусков назад. Не стала, хотя ей очень хотелось.
— Отпусти меня! — он не крикнул, скорее неуверенно попросил. — Я хочу провести этот день с теми, кто меня любит! Сделать для них что-то хорошее!
— Мне кажется, ты уже достаточно для них сделал, — ответила Астра и, наконец изловчившись, развернула кресло отца к коридору.
— Оставь его! — перегородила Астре дорогу толстушка Полли. — Твой отец сам может решить, что для него лучше! Пока ты не пришла, он был счастлив! Он смеялся и шутил! А ты опять всё ему портишь! Прямо, как твоя чужачка мать! Вы... Вы с ней сломали ему жизнь! Лишили всего!