Оливия молчала. Она не сказала ничего даже, когда Элиза развернулась и медленно зашагала прочь, позволяя вознице самому захлопнуть за ней дверь экипажа. Не стала спрашивать, вернётся ли Элиза завтра, или когда-нибудь вообще. И Элиза была этому рада.
Когда она подошла к воротам своего особняка, двое стражников вышли ей навстречу, встревоженные подъехавшим экипажем. Она тихонько улыбнулась им, и мистер Ривз, один из стражников, подхватил её, хоть это и было вопиющим нарушением этикета, а его напарник, мистер Бланки, осведомился, стоит ли послать кого-то за доктором, а затем принялся ворчать и теребить свои густые усы.
— Это не моя кровь, — сказала им Элиза, хотя совершенно не была в этом уверена. Однако мысль о том, чтобы ждать приезда доктора, говорить с ним, терпеть его осмотр, казалась ей невыносимой. Кроме того, существовала вероятность, что её отвезут в больницу Оливии или в место и того хуже.
Её ответ не удовлетворил ни одного из стражников, однако исполнительность не позволила им начать спорить. Они отвели её к крыльцу дома, провели через прихожую и помогли избавиться от халата сестры милосердия. Увидев её окровавленное платье, мистер Бланки снова попытался настоять на поездке в больницу, но Элиза остановила его, а затем жестом велела всем удалиться. Наверняка в обычных обстоятельствах, они бы не послушали, но сейчас на кухне горел свет. А значит, Персиваль был дома и не спал, дожидаясь её.
Элиза поспешила снять платье и запихнула его между двумя обувными тумбами — утром она его просто сожжёт. Переоделась в первое попавшееся. Прошла в гостиную, затем на кухню.
Персиваль сидел за столом. Он изменился — сбрил бороду, помылся и надел чистую одежду. А на столе перед ним лежал новый мундир.
— Тебе... вернули должность? — спросила Элиза, переступая порог, и Персиваль вздрогнул от неожиданности, хотя сидел лицом к двери и должен был её увидеть. Затем он провёл ладонью по мундиру — похоже, не в первый раз, — и долго молчал, словно размышлял над ответом.
Наконец Персиваль вздохнул и поднялся. Подошёл ближе к ней и улыбнулся, натянуто, но тепло. Так он делал, когда пытался порадовать её, стать ближе.
— Меня взяли обратно на службу, — сказал он. — Пока что посижу в штабе, а там посмотрим.
— В штабе? — Элиза округлила глаза. И только теперь получше осмотрела новый мундир. — Это же нашивка подполковника!
Персиваль ещё раз улыбнулся. Уже искреннее и печальней.
— Подожди-ка, — задумалась она. — Тебя повысили на следующий же день после того, как сняли с должности? Назначили вместо твоего отстранённого командира? Ты не боишься того, что скажут об этом люди? И что скажет уволенный вместе с тобой подполковник?
Она увидела, как по лицу Персиваля пробежала странная тень. Будто это он вдруг на мгновение оказался в хосписе для смертельно больных; оказался среди призраков, которые когда-то были людьми.
— Подполковника Альбрехта Орсела убили прошлой ночью, — сказал он. — И... Видимо наши с ним разногласия остались в прошлом.
— Боги, это... — Элиза похолодела. — Это ужасно, Перси. Ты в порядке?
— Я... Пока ещё не понял.
Она вздохнула. Переключиться с собственных, тягучих и липких воспоминаний на чужие проблемы показалось ей практически наслаждением:
— Мне не нравится это назначение, — призналась она. — Будто тебя хотят использовать, чтобы отвлечь внимание. Жутковато, ты не находишь? Не думаешь, что стоит отказаться?
Персиваль удивлённо поднял бровь. И было в этом что-то вызывающее.
— Если честно, моего мнения никто не спрашивал. Я думал, ты будешь рада. В конце концов, ты всегда хотела, чтобы я служил в штабе, а не на флоте.
— Я не хотела, чтобы ты умер, Перси, — строго поправила его Элиза. — Это не значит, что мне хочется, чтобы тобой крутили политики против твоей воли. И... Слушай, прости. Наверное, я остро реагирую. Я рада, что с твоей работой всё решилось. Уверена, ты справишься. Просто... Будь осторожен. Не лезь, куда не следует. За тобой теперь будут наблюдать куда пристальнее.
Персиваль поморщился и отвёл взгляд.
— Прости, что я не смог отвезти Аллека, — сказал он вдруг, вновь глядя на свой новый мундир с золотыми пуговицами и золотой же нашивкой на плече.
Элиза печально хмыкнула:
— Может быть, ему и правда лучше было перед отъездом побыть со мной.
— Да, — согласился Перси. — Как он?
— Храбрился, знаешь — как обычно. Но несколько месяцев вдали от дома его пугают. Боится, что не сможет ужиться с другими ребятами.
— Хорошо, что рядом с ним оказалась ты. Что бы я ему не говорил, я лишь делаю хуже. Пугаю его, и...