— Нет, — неожиданно не согласился Счетовод. — Не пять градусов, а тридцать семь.
Все посмотрели на него, затем вновь на корабли неприятеля. Персивалю потребовалось мгновение, чтобы догадаться.
— Боги, он прав... Два не отходят — кажется, они разворачиваются на месте, чтобы...
Громыхнул пушечный залп. Рубанул по ушам. Завис в воздухе назойливым гулом.
Персиваль ожидал этого, но всё же вздрогнул, отступил на шаг. Две дюжины чёрных точек взметнулись в небо, устремились к кораблям Иль’Пхора. Нет... Всё же чуть дальше — похоже, неприятель поспешил.
«Лезвие» взревело турбинами. Дёрнулось, заскрежетало металлом и деревом. Накренилось, уходя левее, и Персиваля обдало брызгами ледяной воды. Затем выровнялось, и один из вражеских кораблей оказался прямо по курсу.
Палуба в мгновение ожила, как встревоженный пчелиный улей.
— Приготовиться к залпу! — орал наводчик.
— Свистать всех наверх! — кричал капитан Ботфорт, и из его уст это почему-то звучало не приказом, а мольбой о помощи.
— Занять, вашу мать, позиции! — яростным рыком подгонял людей подполковник Орсел.
«Лезвие» ушло ещё левее, будто целясь носом в корму ближайшего фрегата врага. Пушки громыхнули снова. В этот раз несколько ядер зацепили мачты. Обдали Персиваля и команду «Лезвия» градом щепок. Проделали дыры в парусах.
— Левее! Бездна дери, ещё левее! — голос Альбрехта Орсела тонул в общем шуме. Прогремели новые выстрелы: нестройные, выбивающиеся из ритма. Отстрелялась «Брунгильда», за ней «Ястреб». «Лезвие» на всех парах уходило в сторону, освобождая им обзор. И только теперь Персиваль понял смысл манёвра.
— Идём на перехват, — каркнул он отчего-то пересохшим горлом.
Фарви, Граф, Рыжий — все устремили взгляды левее кормы вражеского корабля. Заметили торговое судно. Оно уходило под прикрытием последнего оставшегося фрегата Иль’Тарта. Однако, несмотря на вырывавшиеся из турбин сгустки серо-белого пара, всё же двигалось медленнее остальных.
— Не успеем, — выдохнул Фарви. Хотел сказать что-то ещё, но свист вырвавшегося из маневровых турбин пара помешал ему. Ближайшие фрегаты неприятеля пытались развернуться, пытались поспеть за «Лезвием». И всё же оставляли небольшой зазор.
«Лезвие» отстрелялось из четырёх носовых пушек, едва задев корабль неприятеля. Противник же ответил третьим залпом. Ядра прошли мимо, но часть из них взорвалась под водой, подняв высокие фонтаны брызг.
— Новые игрушки, что б им пусто было! — недовольно пробурчал Фарви. Персиваль же, наоборот, испытал восторг. Разрывные снаряды говорили о том, что фрегаты противника оснащены по максимуму. А это значило только одно.
Война наконец началась.
Следующий взрыв рванул возле правого борта, и «Лезвие» хлестнуло волной. Персиваль едва не упал, но, схватившись за фальшборт, сумел удержаться. Выпрямился, провёл по мокрым волосам рукой. Осознал, что пора действовать, пока он не пропустил всё веселье.
— Ну что? — едва не смеясь, прокричал он. — Кто из вас хотел повеселиться? За Иль’Пхор!
Отряд поддержал его задорным рёвом. Боги, как же он по этому скучал. И теперь практически чувствовал, как ликование его людей впитывается в кожу вместе с дождевыми каплями. В такие моменты, Персиваль ощущал себя цельным, свободным, живым. Будто оказался в кругу семьи.
Кто-то протянул ему длинноствольный мушкет, и Персиваль выхватил его. Приказал людям прицелиться, навёл оружие сам. Увидел силуэты, словно назойливые мошки мельтешащие по палубе вражеского судна.
— Ну? — нетерпеливо бросил Граф. Персиваль выждал ещё мгновение.
«Лезвие» подошло совсем близко к противнику. И, вновь используя маневровые, юркнуло в зазор между кормой фрегата неприятеля и носом преследовавшего их «Ястреба».
Фарви ошибся. Они успевали перехватить торговое судно. Подполковник Орсел принял единственно верное решение, несмотря на риск.
Фрегат, который «Лезвие» почти обошло с кормы, громыхнул очередным пушечным залпом. Отгремели все пушки, что были на его правом борту и корме, и небо украсила россыпь чёрных точек. Однако Персиваль знал, что это — лишь проявление отчаяния. Их корабль не успел полностью развернуться и не имел возможности попасть.
«Лезвие» с рёвом ушло в сторону. Матросов тряхнуло, но Персиваль был готов, придерживаясь за борт свободной рукой. Он перехватил мушкет, поднёс к лицу, выцеливая один из силуэтов на вражеской палубе. Унял бушующее в сердце возбуждение, вдохнул поглубже и выдохнул, отдавая наконец приказ.