Однако он не просто ждал. Доу связался со своим бывшим деловым партнером: много лет назад они занимались инвестиционными проектами — во времена правления генерала Франко подобный бизнес приносил неплохой доход. Потом Доу переключился на контрабандную поставку товаров из Европы в Центральную Азию и отошел от финансовых дел. Пока семья Меджит с нетерпением ждала появления на свет малютки Ганеша, Доу скупал на черном рынке доллары и евро, там же он приобрел фальшивый паспорт на имя австралийца Гарольда Карпентера — надо же, какое совпадение: когда-то Доу был знаком с человеком, носившем точно такое же имя.
Теперь, когда семья в течение нескольких недель будет праздновать рождение наследника, Доу может начать действовать. Он выяснил, что ближайший самолет на Дубай улетает через три часа. Чтобы успеть на рейс, ему надо постараться пораньше уйти из больницы, примчаться в аэропорт, забрать из багажника машины чемодан, где на самом дне под бельем лежала золотая статуэтка, и, взбежав по трапу самолета, оставить в прошлом Индию, семью Меджит и веселого парня по имени Доу Макгаррул.
Но сначала они должны заехать за Тарой, которая уже полгода изображала безутешную Офелию. Мужа Тары, Мохана, полицейские пристрелили на одном из городских пляжей.
Из-за обрушившегося на город ливня движение на улице почти остановилось. Санджай и Доу застряли в пробке. Прямо перед ними оказался человек с деревянной тележкой, на которой стояло несколько корзин со сладкой ватой. Под потоками воды карамель таяла на глазах, торговец старался двигаться как можно быстрее, пока весь его товар не превратился в сироп и не исчез в сточной канаве. Но то, что для человека с тележкой считалось быстро, для Доу было мучительно медленно.
Когда они приехали к Таре, та все еще расхаживала по квартире в пижаме, хотя Санджай два раза звонил из машины и предупреждал, чтобы к их приезду она была готова.
— У тебя есть сигарета? — спросила Тара.
— Нет. Ты разве забыла: Папа хочет, чтобы ты бросила курить. Одевайся.
— Я, наверное, не поеду, — ленивым голосом произнесла Тара и расслабленно опустилась в кресло, словно все ее кости вдруг растаяли, как сладкая вата под потоками дождя, и она была больше не в силах держаться на ногах.
— Давай пошевеливайся, — Санджай нетерпеливо взмахнул рукой. — Надень какое-нибудь симпатичное платье, мы сначала заскочим в больницу, потом все вместе поедем в «Оберой». Папа устраивает большое семейное торжество. Там будет очень много шампанского и пирожных. Ты ведь любишь шампанское и пирожные?
— Нет. Я не могу. И не хочу. Я не хочу быть членом этой семьи.
— Но Папа велел привезти тебя.
— Папа велел мне соблюдать траур. Вдовам не положено ходить по ресторанам. Кого еще надо убить, чтобы меня оставили в покое?
— Не шути так. И хватит болтать, одевайся.
— Но в ресторане может быть опасно.
— Глупости, там полно охраны. Попробуй найти в этой вечеринке свои плюсы. Считай, что нас всех оставили в покое, теперь Папа перестанет требовать, чтобы мы родили ему наследника.
— О-о, нет. Все равно не поеду. Скажите ему, что я заболела: у меня холера, атипичная пневмония и… и хламидиоз.
Терпение Доу лопнуло. До рейса оставалось меньше трех часов, от больницы до аэропорта путь неблизкий, а если учесть еще дождь и бесконечные пробки на дорогах…
— Тара. — он сделал шаг вперед и угрожающе сдвинул брови, — ты же не хочешь огорчить своего отца в такой день? Давай собирайся. Или, может быть, мне позвонить Мадхари? Она с удовольствием приедет и поможет тебе одеться, — ласково добавил Доу, зная, что Тара побаивалась старшей сестры.
— Нет, не надо звонить. Пожалуйста. Я сейчас соберусь.
Тара сдалась. Она поднялась с кресла и направилась в спальню. Но ее медлительность выводила Доу из себя. Тара едва переставляла ноги, точно брела по колено в воде. Прошло минут двадцать, прежде чем женщина вновь появилась на пороге спальни. Тара надела розовые атласные шаровары, черную блузку, украсила лоб рубиновым бинди[4] и нацепила солнечные очки.
— Макияжем займешься в машине, — сказал Доу. Резкость его тона удивила даже Санджая.
— Да не спеши ты так, — он улыбнулся. — Папа даже не заметит, что мы опаздываем, — старик слишком счастлив.
Провозившись еще минут десять, Тара наконец собралась. Позвякивая многочисленными браслетами, она не спеша спустилась по лестнице. Все трое уселись в машину и помчались в больницу. Клан Меджит был в полном сборе. Склонившись над колыбелью, все с восхищением разглядывали красное сморщенное личико новорожденного.