– Эта наводка пришла от Ифрита? – спросила Чи. – Откуда нам знать, что это не ловушка?
Я как раз завершал последние приготовления в своей келье, когда сержант заглянула ко мне. Она была уже полностью готова к выдвижению и держала в руках легкий арбалет. Чи знала свои сильные и слабые стороны, а потому никогда не предпринимала серьезной попытки освоить ближний бой, вместо этого сосредоточившись на совершенствовании навыков стрельбы. Она, конечно, носила короткий меч на поясе, но в основном напоказ.
– Глупый вопрос, – ответил я, подбирая легкий доспех, состоящий из нагрудника и латной юбки. – Конечно, никакой уверенности нет.
– Ты неправильно меня понял, – заволновалась Чи. – У нас много доносчиков, которым мы по праву не до конца доверяем. Но о Ифрите мы точно знаем, что он продает информацию обеим сторонам, и несмотря на это вечно тащимся туда, куда он нас отсылает. Когда-нибудь мы точно спалимся.
– Ника отвечает за него. Пока он нас не подставил, и, по мнению госпожи капитанши, он прекрасно понимает, что, попытайся это сделать, Седьмой полк повесит его за яйца.
– Я не верю, что Ифрит способен рационально оценивать свое положение. Если бы он действительно боялся столкновения с опасными людьми, то не сотрудничал бы со всеми сторонами конфликта. Все знают, что он продажная тварь, и это только вопрос времени, когда какая-нибудь из сторон потеряет наконец терпение и грохнет его. Но Ифрит, кажется, не понимает, что его поведение может повлечь неприятные последствия.
– К чему ты клонишь? – спросил я с раздражением. – Ты пытаешься убедить меня, что Д’уирсэтх стал бы приятнее, если бы эту гниду нашли в сточной канаве с перерезанным горлом? Я уже на твоей стороне. Но всё дело в Вараке. Ника ухватится за любую зацепку, которая приведет ее к нему, независимо от источника информации. Она готова пожертвовать всей нашей ротой, чтобы найти того, кто приведет ее к Кругу.
Чи надулась, а потом неохотно сменила тему.
– Я так понимаю, что мы принципиально отказываемся от анонимности во время этой операции?
– Нет никакого смысла переодеваться, если мы берем Угх и Губку с собой. С тем же успехом мы могли бы петь гимн полка, прогуливаясь по улицам. Никто из местных не поверит, что мы свои. Но группа наемных солдат, входящих в бордель, никого не удивит. А потом мы вышибаем дверь, выбиваем всё дерьмо и тащим пленника из логова.
– Тонкий план. Но насколько я помню, сила никогда не была лучшим решением.
– Кто бы это ни сказал, силы у него не было.
– Это ты сказал, три дня назад.
– Всё верно. Я не специалист по силовым решениям, – признался я, немного смутившись. – Для этого у нас есть Угх и Губка.
Чи иронически улыбнулась, играя с ожерельем, представлявшим собой нечто вроде переплетенного щупальцами глаза.
– Что это? – спросил я, чтобы сменить тему.
– Символ чего-то, во что я уже давно не верю.
– Бога с твоей родины?
– Что-то вроде этого, – смущенно ответила Чи. – Бог – это плохое слово. По другую сторону Пограничных гор мы не верим… люди не верят в богов, в таком понимании, как здесь. Там совершенно отличное от вашего представление о божественной сущности. Даже выражение «тварь божья» вводит в заблуждение. Все ваши религии упорно придают богам человеческий облик. И даже если некоторые религии по эту сторону гор признают невидимых и непознаваемых божеств, их все равно воспринимают в человеческих категориях, приписывают им намерения, замыслы и прихоти. Люди с той стороны верят во что-то менее… личностное.