Из семнадцати стандартных атакующих маголодий щит пробили только две. Часть не сработала вообще, потому что Дафна, мало практикуясь, что-то в них напутала. Еще четыре нанесли Мефу некоторый урон. Остальные щит стряхнул небрежно, как дождевые капли.
Уже под конец Дафна вспомнила маголодию тройной атаки. Первая волна звуков на время ослепляла противника. Вторая подбрасывала его, pi третья ударяла по нему, как ракетка по подкинутому мячу.
Меф был знаком с этой маголодией и прежде, но никогда ничего не мог ей противопоставить. Можно отразить выпад клинком, но как отразишь мчащийся на тебя грузовик? Уже после первой слепящей волны, уверенный, что его сейчас впечатает в стену, Меф, забывшись, перехватил меч обеими руками и внезапно понял, что щит исчез. Он оборонял все тело, но при этомсловно и не существовал. Вторая волна соскользнула с защиты Мефа, лишь слегка опалив ему волосы, а третья прокатилась над ним, не причинив никакого вреда.
Пораженная Дафна опустила флейту. Меф сделал мечом несколько пробных выпадов с обеих рук. Щит не мешал, не сковывал движений, хотя Меф и ощущал его присутствие. И лишь когда Меф пожелал этого и перебросил меч в правую руку, щит возник снова.
— Ну что… закончились маголодии? Теперь давай ты! — в азарте крикнул Меф Эссиорху.
Тот развел руками.
— Да что я? Я старый изломанный байкер! Ты вон с ним справься! Давай, Корнелий! Только не зашиби! — лениво сказал Эссиорх, кивая куда-то за спину Мефа.
Буслаев обернулся, не понимая, откуда в комнате мог взяться Корнелий. В следующую секунду Эссиорх с силой дернул за ковер и мгновенно закатал в него Мефа вместе со щитом. На свернутый ковер хранитель аккуратно поставил стул и сел на него. Буслаев извивался как гусеница. Из ковра торчала одна голова.
Эссиорх ногой придвинул к себе разбитые маголодией часы и послушал ухом, тикают ли они.
— Дафна, тебе пора! Надеюсь, Улита уже выследила суккуба. Одного из тех, троих. Я просил ее еще с утра, — сказал он.
— Суккуба? Какого? — спросила Даф.
— На месте узнаешь.
— А я? — завопил из ковра Меф.
— Нам с тобой лучше не маячить. С этой публикой я больше Улите доверяю. Спугнем, заляжет на дно — за год не выцарапаешь… Да не извивайся ты! Силы береги! Тебе сегодня в другой город ехать!
Меф от удивления перестал ворочаться.
— Куда?
— Скоро узнаешь! Дыши носом, это успокаивает!
Объясняя Дафне, как найти Улиту, Эссиорх вышел из общежития. Четыре озеленителя таинственно улетучились. Мотоцикл валялся на газоне. Лукоморская цепь исчезла вместе с его задним колесом и рекламой магазина «Продукты».
— Даже перепиливать не стали! Надо было к раме крепить! — ошеломленно прохрипел хранитель.
Дафна засмеялась и, протолкнув в горловину рюкзака морду высунувшегося Депресняка, телепортировала.
* * *
Возвращение эйдоса внешне мало повлияло на Улиту. Нимба у нее над головой, разумеется, не возникло, и привычки остались теми же. Разве что изредка она останавливалась посреди улицы и на несколько минут замирала со слегка досадливым выражением лица, пальцем царапая грудь. Она точно ощущала в себе что-то тревожащее, существующее не по законам этого мира и выпадающее из круга ее привычных занятий.
Когда Даф ее увидела, Улита сидела напротив старого здания мэрии и, скучая, цыганской иглой колола себя в ноготь. У проезжавших по Тверской автомобилей лопались шины. За спиной у Улиты сурово взирал на ее делишки московский князь Юрий Долгорукий.
Рядом с Улитой стояла коробка острых куриных ножек. Видимо, бывшая ведьма по старой привычке увела из сетевого ресторанчика чей-то обед.
— Потому что у меня жевательный рефлекс! Эдакое затянувшееся младенчество! И вообще кратковременная я какая-то! Высокий накал мысли не могу сохранять сутки напролет! И хорошей не могу быть сутки напролет! Все во мне непрочно!
Жалуясь, Улита дирижировала куриной ножкой, что несколько снижало накал трагизма.
— Суккуба нашего видела? — спросила Дафна.
— Пока нет. Но сегодня он точно будет.
— Уверена?
— Расписание мрака надо знать. Пуфс ввел новые правила. Сегодня он принимает буквы от «А» до «Д». Смекаешь, что получается? — заявила Улита.
Дафна засмеялась. В ее смехе было много полупрезрения-полуснисхождения, которое мы испытываем к чужому начальству и которое моментально исчезает, едва только начальство становится собственным. Улита тоже засмеялась, но гораздо более натянуто. Она все еще числилась в сотрудниках мрака, хотя на самой Дмитровке почти не бывала.
Примерно через полчаса, когда Дафна устала всматриваться в толпу, Улита дернула ее за рукав.
— А вот и наш попугайчик! — прошептала она. — Где?
Даф, недоумевая, обернулась. Голубь на руке у московского князя мало походил на попугайчика. Улита схватила ее за плечо и толкнула за киоск с мороженым.
— Стой тут и не высовывайся! — велела она.
— А попугайчик? — наивно спросила Даф.
— Сейчас будет! Такой напугайчик, что прямо запугайчик! — пообещала ведьма.
От Большой Дмитровки к Тверской катился кругленький маленький человечек в желтеньком плащике, похожий на лимон с ножками. Вид у него был независимый, а ладони он засунул в карманы так, что наружу торчали только большие пальцы, которыми он непрерывно шевелил. Щечки у человечка были пористые, круглые, а подбородок и лоб равномерно вытянутые, что усиливало сходство все с тем же лимоном.
Когда он поравнялся с киоском, ведьма сделала быстрый шаг вперед и подхватила его под локоть.
— Ваши документики, уважаемый!
«Лимон» подпрыгнул от ужаса и из желтого сделался зеленым, мгновенно утратив товарный вид. Документики он показать не пытался, только дрожал.
— Зы-зы-зыздрасьте! — проблеял он.
— Знаешь, кого я поймала? — спросила Улита. Дафна втянула носом воздух, больше доверяя
нюху, чем глазам. От незнакомца в плащике пахло духами пополам с пшикалкой для горла.
— Суккуба, — безошибочно ответила она.
— Ну это и так видно! А какого?.. Разве тебе Эссиорх имени не говорил?
Даф мотнула головой. Улита встряхнула «лимона» за ворот.
— Разве ты его в канцелярии никогда не видела? А, ясно! Арей его редко вызывал! Вот подсказка: это суккуб, с которого мрак не требует эйдосов! Не требует отчетов! Соглашается держать на земле за просто так! Не хилая зацепочка, а? Вообрази: за просто так!!!
Дафну не спасла и зацепочка.
— Ну ты, мать, даешь! Это же Гудрон! — изумилась Улита.
Даф нахмурилась. Имя было ей хорошо знакомо. Она вспомнила, что одно время его долго искали боевые двойки златокрылых.
— ГУДРОН? Что, тот самый? — спросила она недоверчиво.
— Угу. Тот самый Гудрон! Наисамейший такой Гудрончик!!! — охотно согласилась ведьма.
Дафна вцепилась в загривок Депресняку. Конечно, она знала, что мрак проводит компанию по уничтожению важных понятий. Уничтожить их, разумеется, нельзя, но можно попытаться извратить, придав слову другой смысл. Было истиной — стало оскорблением.
— Так это ОН??? Тот самый комиссионер, который портит слова? Он изгадил слово «тварь»? И «убогий» тоже он?? И из «прелестной женщины» комплимент он сделал?
— Он, он, — наябедничала Улита.
Она протянула руку и пальцами растянула суккубу мягкие щеки. «Лимон» в ужасе дергался, пытаясь слинять, но секретарша держала крепко.
— А ну! Улыбочку! Вас снимает скрытая камера!
Гудрон тревожно зарумянился. Щеки его дрожали. На них образовывались нескончаемые бугорки и мешочки.
— А «не буду работать за «спасибо!» тоже ты? Человек, который такое брякнул, хотя бы понимает смысл слов?
— Это в переносном смысле! Надо же иметь чувство юмора! — сказал Гудрон поспешно.
— Ладушки! Тогда скажи с чувством юмора: «Лигул меня побери!» — и я тебя отпущу! В ту же секунду! И пусть даже смысл будет самый переносный! — с азартом предложила Даф.