— Давай! — приказывает он первому, и тот разрывает на мне футболку. Как банально и глупо, да и еще среди бела дня. И, как назло, нет сил закричать. Гнев подкидывает меня внезапно, и я бью локтем назад. Мужчина чуть ослабляет хватку. Я выворачиваю его руку, как учил Артем, но тут же получаю удар в спину. Тот, что с пощечиной, сгребает лапищей мои волосы и прикладывает головой о стену. Чудом отворачиваюсь и влетаю в бетон плечом.
От боли перед глазами темные круги. Но я так просто не сдамся! Пусть хоть все ребра переломают: пока дышу, я буду бороться. Но тут же понимаю, что эти мысли нелепые. Меня снова скручивают и приставляют лицом к стене, щеку царапает цемент. Набираю полные легкие воздуха и кричу, что есть сил. Не умирает надежда, что кто-то поможет. Мерзкая рука зажимает рот. От нее несет солеными огурцами и сигаретами.
И почему я не послушала Марка? Горькая мысль в самый неподходящий момент. Признавать поражение труднее всего, бороться всегда легче, чем сдаваться. Пока борешься — есть шанс, а когда ты уже понимаешь, что это конец — ты подходишь добровольно к краю и прыгаешь в бездну.
Вот и я так. Мое онемевшее тело отказывалось сопротивляться. Всепоглощающая боль. Кажется, даже пробуждение после аварии не было таким острым.
— Куда ее? — шепчет один из преследователей.
— Сейчас, дай сначала полапаю, — чувствую, как колючие тонкие пальцы скользят по спине и дерзко перемещаются на грудь.
— Та отвали! — рявкает другой, голос у него жутко визгливый, со рта несет гнилыми зубами. — Помогай, лучше.
Меня тащат назад по проходу, камни больно дерут пятки. Обувь уже давно слетела.
Я все еще в сознании, хотя не чувствую рук и ног. Лучше бы они меня убили сразу об стенку, чем вот так — окуная в неизвестность.
— Помочь, ребята? — говорит мужской голос в стороне. Меня бросает в дрожь. Слишком слабая надежда заставляет захрипеть.
— Подруга перепила. Мы сами, — отвечает один из нападавших. Тянут дальше. И я понимаю, что это конец.
Ничего не вижу перед собой, бурая кровь застилает глаза. Скорее всего, треснула кожа на лбу: чувствую, как что-то теплое стекает по брови и заползает под ресницы.
Удар по спине. Хватаю ртом воздух, чтобы сделать вдох, и тут же заваливаюсь вниз. Приземляюсь лицом в газонную траву и локоть впивается в податливую мякоть земли. Отчетливо слышу шлепки и удары, затем все стихает.
Кто-то переворачивает меня, я обессиленно сжимаюсь.
— Вик, все в порядке, это я — Марк, — открываю глаза и бросаюсь к нему. Сейчас мне все равно, что он чужой, сейчас он — та самая соломинка, по которой мотылек выбирается из бутылки на свободу.
Мужчина поднимает меня на руки и несет домой. Я обнимаю массивную шею, слышу терпкий запах кожи и громкий стук его сердца. И страх отступает.
Я готова признать поражение, готова к чему угодно, лишь бы не быть одной. Мысли путаются, погружаюсь в вереницу видений: авария, затем кусочки воспоминаний из больницы. Впиваюсь мертвой хваткой в футболку Марка, когда перед глазами встают образы преследователей.
— Глупая, что ж ты вышла сама? — причитает «муж». Всю дорогу домой несет меня на руках и не отпускает даже, когда мы подходим к подъезду.
— Я поднимусь. Я смогу, — шепчу, но сама не верю в сказанное.
— Нет.
— Марк, у тебя ключи есть? — говорю слабо, но говорю. Под ребрами тянущая боль, приходится набирать воздуха побольше, чтобы глотнуть его достаточно.
— Не волнуйся.
Три этажа я прислушиваюсь к его дыханию. Тоже ведь после аварии. Вольный дышит тяжело, но крепость в руках не ослабевает. Около нашей двери он аккуратно опускает меня на пол и, все еще придерживая, достает из кармана связку ключей.
Глава 9. Мотыльки
Марк относит меня в зал и усаживает на диван. Я хочу встать и пойти умыться: кровь на щеках засыхает и стягивает кожу. Его одежда и лицо тоже грязные, в бурых пятнах и потеках.
— Не двигайся, сейчас все принесу, — он останавливает меня. Вспоминаю, что футболка истерзана, и я сижу перед ним почти голая. Прикрываюсь руками. Марк лукаво, но мягко, улыбается и уходит в другую комнату. Из глубины квартиры слышу его тихую ругань.
Возвращается через несколько минут уже умытый и переодетый. Протягивает мне одежду и присаживается рядом.
— Марк, отвернись, — лепечу.
— Нет. Я должен сначала посмотреть твои ребра, или сейчас же поедем в больницу.
Не хочу туда, потому покорно соглашаюсь с мужчиной. Ладонями прикрываю грудь, но позволяю ему разрезать остатки футболки и размотать эластичный бинт. Я вся испачкана собственной кровью, но она капает с лица, на животе только грязь.