Послышалось далёкое эхо то ли рёва одного из Хранителей, то ли крика Наивысочайшего.
— Вместе, — Катасах сморщился, допивая которую по счёту плошку, — просто будь добрее с Керой. Немного. Она ведь ничего не просит, и на всё готова ради тебя, ради своего Короля.
— Я ссам реш-шу.
========== 8. Друг мой Данкас ==========
Комментарий к 8. Друг мой Данкас
Трек: Пикник - Клянись же, ешь землю.
По многочисленным просьбам лексика островитян возвращается в текст.
¹ en on mil frichtimen - Тысячеликий бог - Тысячеликий бог
Данкас хмуро водил руками над тёмными язвами с чем-то невнятно копошащимся в них. Язвы покрывали широкую грудь со слипшимися волосами.
Катасах скрипел зубами и сильно потел.
— Они метят тебе прямо в сердце, сын ульга. Или это они уже из твоего чёрствого сердца выходят? — его глаза зло сузились, он быстро орудовал палочкой, — и как ты мог запустить раны до такого возмутительного состояния? По какой неосмотрительности такое могло случиться с тобой, целитель? Тяжёлые хвори лишают нас права лечить до полного выздоровления. Впрочем, не мне тебе напоминать об этом…
— Данкас, сделай уже что-нибудь!
— Милый, нет, любимый, друг. Давай для начала ты расскажешь Данкасу о причинах хвори, и о причинах, по которым так бессовестно забросил это могучее тело, — он ласково провёл ладонью по его плечу.
Катасах поморщился. Каждое прикосновение вызывало боль, словно от ожога. Да и коварные движения Данкаса ужасно смущали, и он потел ещё сильнее.
— Тебе очень плохо? — мягко спросил Данкас и аккуратно промокнул его блестящий лоб.
Потом немного подумав, прикоснулся к нему ледяными губами и скосил глаза, ожидая реакции больного.
Целитель прокряхтел:
— Только твоя проницательность, о мудрейший, может спорить с мастерством твоих инструментов.
Он уже начинал жалеть, что изо всех лекарей добрёл именно до Данкаса, ближайшего к катасаховой хижине.
В принципе Данкас был отличный мужик, очень чуткий и спокойный, с каменными нервами. Он умел найти подход к каждому, даже самому несговорчивому пациенту. Благодаря выдающимся качествам и многолетней практике его безоговорочно и единогласно назначили вождём, и почти сразу же — жрецом клана Хранителей Жизненной Силы. Впрочем, у него самого жизненной силы было хоть отбавляй: по Вигьигидо бегала уже дюжина плосконосых желтоглазых ребятишек, пока обе его жены, сменяясь, то вели хозяйство, то ассистировали целителю. Сам же Данкас крохи свободного времени отдавал Глендану, и часто больные находили его в его хижине в Дорхадгенеду. За легкий характер и лекарский азарт Катасаха с Данкасом часто вызывали работать в паре во время тяжелых случаев. Они как раз зачастили в последнее время, когда к берегам Тир-Фради пришла белая птица с континента, и привезла с собой новые хвори и новые раны.
В особенно трудных ситуациях собирали всех целителей острова, ну, а в самых исключительных — звали нелюдимую Мев.
Катасах дёрнулся. На язвах что-то задымилось и зашипело. Из них начали выпадать белёсые дёргающиеся нити.
…Мев… он учился жить без неё. Запретил себе вспоминать о ней и ИХ Праздниках. Но как было хранить стойкость, когда каждая ветвь была прядью волос хранительницы мудрости, каждая птица поднималась ее чудесными бровями, взлетающими каждый раз, когда он ловил её быстрые пальцы и подносил к своим губам. И самыми горькими были звёзды в небе, такие же сияющие и далекие, как и её глаза, когда она каждый раз с трудом сдерживала радость, убирала его руки и строгим шёпотом напоминала: «это же церемония.!»
…он приучился пить отвратительный отвар горькой звезды, после которого весь мир становился чуть слаще…
Данкас бережно перевернул Катасаха набок, и того тут же вырвало желчью.
Он промокнул ему рот и протянул плошку с Молоком.
— Решил опоить меня, хитрец? — слабо улыбнулся целитель.
— Ну, а как с тобой ещё быть, пленные разведчики сговорчивее, — Данкас погладил его по голове и вздохнул, — нет, конечно, я понимаю, с Винбарром сравниться у меня не выйдет, да и ни у кого не выйдет… — он прикрыл веки.
— Не сравнивай, друг мой, ты неповторим как рисунок облаков. Как он, как я, как каждый из нас, — Катасах с трудом сделал глоток и уронил голову на циновку, — у меня нет возможности с тобой быть, прости.
— Зачем ты так. Тебе же плохо. Слухи разлетаются быстро. Все судачат о девчонках, что бегают к тебе. Но я-то знаю, мой хороший, насколько ты одинок…
Молоко подействовало. Боль с сухим шорохом осыпалась на пол и обнимала его зелеными ростками, лопалась синими и жёлтыми цветами и оставалась в воздухе навязчивым ароматом позднего цветения.
Катасах критически осмотрел повязку. Бинты были наложены крепко и просмолены для надёжности.
— Да благословит тебя en on mil frichtimen¹.
— Не вставай. Побудь со мной, — Данкас взял его за руку и грустно продолжил, — твоё большое сердце и власть над хворями всегда вдохновляли, и будут вдохновлять лекарей и после тебя, целитель. В конце концов если ты сам не скажешь, что тебя тревожит, я же выведаю вот у них, — он махнул в сторону кучи окровавленного тряпья. — Не забывай, — тебе запрещено лечить до молодой кожи на покровах раны и так безответственно себя запускать, — строго добавил он.
— Ты слишком добр. Я просто слишком устал.
Данкас помог ему встать и отдал тунику.
— Навести меня, иначе на следующем Празднике Плодородия Данкас найдёт тебя сам, — нотки бесстыдства спрятали его обычную мягкость, — да будет мягкой земля под твоими ногами. Данкас допил катасахово Молоко, не сводя с него желтых внимательных глаз.
Катасах добрел до хижины. У дверей стояли накрытые листьями корзины и бродил стреноженный телёнок андрига.
Он ввалился внутрь и сполз по стене на циновку. Было начисто выметено, плошки с тёплой едой были накрыты листьями, броня вычищена до блеска, и стояли свежие цветы.
— Благодарю тебя за милость детей твоих, en on mil frichtimen, — прошептал, задрёмывая, целитель.
========== 9. Lacrimosa ==========
Комментарий к 9. Lacrimosa
Самое страшное - потеря любви и потеря веры.
Трек: Diamanda Galas - Gloomy Sunday
По многочисленным просьбам лексика островитян возвращается в текст.
¹ On ol menawí - связанный с Тысячеликим богом
² Renaigse - чужак
³ En on míl frichtimen - Тысячеликий бог
⁴ Minundhanem — наречённая/-ый возлюбленная/-ый, священный союз
Когда on ol menawi¹ ушла, Мев сползла по стене и закрыла лицо руками.
Наконец они остались вдвоём. Мев и изуродованное тело, бывшее Катасахом. Она рассеянно проводила ладонью по просевшему рельефу его грудины, переходящему в неестественно огромную вмятину с обожженными краями, из которой были видны обугленные внутренности и кости. У него не было шансов.
Хранительница мудрости не была готова называть смерть и её обстоятельства для того, кто был Хранителем самой жизни и на Тир-Фради, и за его пределами. Она схватилась за голову и заплакала.
Она увидела вовсе не то, чего ожидала. Ни убитый, ни убийца не заслужили такой участи.
Конечно, она была рада видеть Наивысочайшего после стольких лун. И Катасаха… В ИХ последний Праздник они весело болтали и держались за руки, даже немного задержались с началом.
Он держал её руки в своих, когда спрашивал совета насчет детской хвори, и смотрел на неё так, будто собирался исцелять и её саму. И хранительница мудрости приняла решение наконец поговорить обо всем обстоятельно, уже потом, уже после церемонии. Но потом — были reignaise² с блокнотами и ружьями, поэтому пришлось уйти поглубже в лес…